Наталия Козлова (далее Н.К.): Итак, сегодня у нас 19-е июня, находимся на…, 2013 года, находимся в помещении «Союз Чернобыль», я беру интервью – Козлова Наталия, у… Представьтесь, пожалуйста.

Леонид Медовой (далее Л.М.): Медовой Леонид Александрович, участник ликвидации аварии на ЧАЭС 86-го года.

Н.К.: И первый мой вопрос к Вам будет такой обширный: расскажите историю своей жизни.

Л.М.: (Смеется) Моя история жизни самая обыкновенная. Я харьковчанин. Я родился в Харькове, закончил среднюю школу, закончил строительный институт, получил назначение на предприятие и там работал спокойно, не это самое, без всяких. В 86-м году, когда все вот это произошло, до этого, в принципе, ну как обычная карьера: мастер там. Вернее, был инженер, потом перешел на другое предприятие там мастер, замначальника цеха последняя должность перед этим. То есть, самая стандартная ситуация, вот инженер советских времен такого вот (смеется) разлива, да. Когда все это произошло, меня призвали в армию, призвали на 2 года. Я не знаю, владеете ли Вы ситуацией, вообще Вы знакомились с вопросом вот постройки саркофага?

Н.К.: Ну, наверное…

Л.М.: Ну будем, нет, я иногда буду задавать Вам вопросы для того, чтобы понимать, на каком вообще свете, знаете ли Вы вообще, о чем речь идет. Без обид. Когда начали заниматься ликвидацией последствий аварии… О министерстве среднего машиностроения Вы слышали, да?

Н.К.: Да.

Л.М.: Да. О том, что создали У-605 Вы тоже слышали?

Н.К.: Ну, я не вникала в вопрос.

Л.М.: Нет, просто, если со мной и с некоторыми другими, то Вам сам Бог велел порыться в интернете и понять, что такое У-605. В принципе, это генеральный подрядчик по закрытию саркофага. Вернее, объект по строительству объекта укрытия. Очень такой интересный слоеный пирог. В каком плане пирог слоеный? Ведь министерство занималось разработкой трансурановых и прочее, прочее, прочее, включая и Новосибирский академгородок, и Дубно – это все министерство среднего машиностроения. И все атомные бомбы, и все, что с атомом связано, это тоже минсредмаш.

Н.К.: Угу.

Л.М.: Вот. И, учитывая, что они имеют достаточно большой… имели достаточно большой опыт по добыче, переработке, а также вот эти вот аварии, которые были там на Белоярской атомной в Советском Союзе, это все опять-таки минсредмаш. Они, они стали генеральными подрядчиками. Я сейчас не буду вдаваться во все подробности, но там есть один маленький нюанс, который я, в общем-то, практически нигде не встречал. Получился слоеный пирог. Низ – вот там, где рабочие 80 процентов или 90, ну это уже надо смотреть, это те, кого призывали на 6 месяцев на сборы, так называемые партизаны. Среднее звено и высшее звено – это те, кто приехал с объектом министерства среднего машиностроения. Ну, к примеру, это Красноярск-26, да, это, по-моему, 1-й район, да, это Обнинск, это они же, это Игналинская атомная, это они же, это Мангышлак, вот Шевченко, там где вот был опреснитель ядерный, там тоже свои районы, это Новосибирск. Кстати, начальник сибакадемстроя Лыков, не помню, как его, Геннадий Иванович, по-моему, он возглавлял вот возведение объекта укрытия. А вот среднее звено, там скажем так – мастера, прорабы и старшие прорабы, они немножко привлекли своих рабочих, а остальных призвали на 2 года, выпускников, закончивших строительные вузы.

Н.К.: А, понятно.

Л.М.: То есть, тех, кто закончил военные кафедры, имел образование строительное, технологическое, электрики, все, что непосредственно связано со стройкой – они вытащили нас, призвали на 2 года в армию.

Н.К.: А как это происходило?

Л.М.: Очень просто.

Н.К.: Пришли и сказали?

Л.М.: Нет. Ну как, я получил, мне позвонили там из военкомата, у меня были нормальные отношения с начальником 3-го отдела, и он попросил меня зайти на 10 минут. А в этот день у меня было 10 лет окончания школы там, 27 лет человеку, галстучек, пиджачок, то есть, у нас, мы собрались, ну договорились, ресторан сняли, все, короче. И в этот день раздается телефонный звонок. У меня буквально, я там с работы пораньше отпросился, зайди на 10 минут в военкомат. «Да не могу, я завтра зайду спокойно. – Нет, сегодня». Я поел, мне вручили повестку о том, что меня призывают на 2 года в армию.

Н.К.: Ох.

Л.М.: Причем никто никому ничего не рассказывал. Вот вас призывают в армию. «Да как, уже 27, вот у меня ребенок, да я уже старый», короче. Вот. Ну, естественно, отметили окончание школы нормально так, потом я на следующий день с утра, естественно, в повестке ж расписался, пришел уже в военкомат, мне вручили в зубы, я приехал к себе на работу, мой замначальника цеха схватился за сердце: «Ты материально ответственное лицо, на тебе там материальные ценности». Мы это передали в течении там…

Н.К.: Ну, да.

Л.М.: А я по идеи через 2 дня должен быть в Киеве, а у нас там хитрый такой маршрут Киев и дальше-дальше не разберешься. И уехали туда, я, там еще трое ребят со мной были, двое ребят.

Н.К.: То есть, Вам сразу не сказали, да, ничего?

Л.М.: Абсолютно! Никто никому ничего. Мы, когда приехали в город Киев, я уже даже не помню, но где-то у них там, даже улицу не помню, короче, в каком-то подвальчике, вот типа где мы сейчас сидим, только это ж учитывая советские времена, да там какой-то красный уголок. Там нам выдали маршрут следования, а бабушка, которая сидела рядом там с колясочкой, она говорит: «О, пацаны, вы по взрыву, ребята?» – «Как? По какому взрыву (смеется), по какому взрыву?» – спросили ребята. Тут подошел некий молодой человек, который  потом стал моим напарником, подсел и говорит: «Мужики, – а он киевлянин там коренной, такой говорит, – Мужики, вы че тут делаете? Меня тоже в армию призвали».

Н.К.: Ага.

Л.М.: Владимир Иванович Хиринский, мой хороший товарищ киевский, до сих пор дружим, до сих пор в нормальных отношениях, потому что 100 дней спали рядом на одной коечке, а это сближает, ну и работа примерно, скажем так, если я прораб по эксплуатации, то он прораб по ремонтным работам. Вот. И мы как-то так…

Н.К.: То есть, вот так вот Вас привезли в Чернобыль?

Л.М.: Нет, нас не привезли в Чернобыль. В Чернобыль мы еще не попали, мы приехали в пионерлагерь «Голубые озера», вот пианерлагерь «Голубые озера», где была основная база У-605, очень популярная, тут еще ребята подъехали, и первый раз нас привезли под Иванково, под Иванково. В У-605 было развернуто 2 военно-строительных отряда. Один военно-строительный отряд базировался непосредственно в городе Чернобыле, ну там были люди меха… эти самые, шоферская часть, которая, в общем-то, занималась доставкой груза. А второй военно-строительный отряд базировался под Иванково. Там в основном были рабочие, которые вот-вот это вот звено, которые призвали партизаны, которые занимались  строительными работами на это самое. Первый раз нас привезли в Иванково, вот, мы там переночевали, перед этим с нами, значит, пообщались, рассказали, куда мы приехали, что мы это самое. На следующий день, а уже были ребята, которые чуть раньше нас приехали, они уже ушли в зону, я по сей день там с некоторыми из них общаюсь, с некоторыми уже не общаюсь, поскольку Царство им Небесное, нету уже этих людей. Вот. И ребята уже как раз из зоны приехали, причем приехали какие-то вымотанные, ну, так вот. На следующий день вот эту первую группу, которая, наверное, была человек 30, да, повезли в город Чернобыль. Нас привезли на автовокзал, выдали нам там наморднички, тут немножко нас переодели в эту самую... На автовокзале было основное управление у 605-го, там, в самом зале ожидания, там сидели проектанты, вот все, что относилось, там, где кассы, там руководство, вот это все, там заняли службы У-605, то есть там, начальник, главный инженер, там отдел госконтроля, ну короче, мы оккупировали. Там же был отдел кадров, там с нами встретился начальник отдела кадров и популярно объяснил, что вы строители, значит, будете заниматься своими обязанностями.

Н.К.: Это какой месяц был?

Л.М.: Это был июль месяц.

Н.К.: Уже июль?

Л.М.: Да.

Н.К.: После...

Л.М.: Да, это июль месяц. В принципе, сейчас немножко вернемся к тому самому. Вот. А потом уже, когда он начал там опрашивать, кто, чем занимался там, так сказать, в миррой, да, мирской жизни (смеется). Что мы по-настоящему делали… Есть ли там люди с приставкой сан. Ну, объявили, что я и Володя мы таки сан, мы - сантехники. Он и я заканчивали сантехнический факультет, я только Харьковского, он Киевского района строительного института. Но оказалось, что им срочно необходимы люди, которые, в общем-то, владеют этими специальностями. Смысл в том, что у них было управление энергоснабжения, любая стройка - это вода, в меньшей степени, это электрика ну и там, где бытовые условия, там канализация, там опять-таки вода. И... вперед и с песнями. Я примерно тем же самым занимался в мирской жизни, я замначальника теплосилового цеха НДСК, значит, у меня сантехники, у меня там котельные, у меня компрессор, тут у меня сантехники, столовые, компрессорные. Компрессорно-передвижные эти самые, дизеля, вот. Что касается, вот мы сейчас возвращаемся к там, к созданию У-605-го. Они же, ну кому-то ж надо было, вот и получилось так, что прорабы там… мастера и старшие прорабы, это вот эти вот лейтенанты 2-годичники, да, которых притащили туда. Ну, вот примерно такая ситуация, как я туда попал. Ну, а дальше пошла повседневный труд. Первый раз там…

Н.К.: А как отдых был организован? У Вас был какой-то…

Л.М.: Ну, опять, понимаете, что получается, у меня работа, ну как, работа такова, что у тебя нет выходных. Да, так это ж еще не все. И нас, значит, потом вот эту группу первую, нас перевезли в город Чернобыль. Нас вроде как расквартировали на территории вот этой школы-интерната, еще полка не было, вот. Через какое-то время нас из этой школы интерната забрали и перевезли. Ну, это уже было наверно дней через 5 или 7, но, мы с Володей оттуда не уехали, поскольку мы уже во все это влезли. А у них на школе-интернате была котельная, которую там мы немножко начали в порядок приводить, поскольку тут же люди, тут же бытовые условия, тут все остальное…

Н.К.: Ну, да, да, да, да…

Л.М.: Да, к тому времени мы уже разделись как-то со служебными обязанностями, то есть разделили, ну, те лагеря, которые там на въезде в город Чернобыль, как-нибудь посмотрите фотографии, там так называемые быки. Вы не были там вообще…?

Н.К.: В Чернобыле?

Л.М.: Да.

Н.К.: Нет.

Л.М.: От чего? Ну, съездили б на экскурсию, сейчас же ж это, в общем-то, без, это самое, без…

Н.К.: Ну, может, съезжу.

Л.М.: Нет, не так страшно, ну, если человек собирается что-то писать по этому…

Н.К.: Да…

Л.М.: … он съездит на место и посмотреть как во… это все там, воочию выглядит.

Н.К.: Да, у меня, кстати, был к Вам вопрос, но это забегая вперед, по поводу экскурсий.

Л.М.: Я бы съездил, но у меня как-то не получается, с удовольствием бы съездил бы…

Н.К.: Вы не были, да?

Л.М.: Я не был, но… я его, по-моему, вдоль и поперек изучил тогда и не только его, это самое…

Н.К.: Да.

Л.М.: … включая подземные коммуникации.

Н.К.: Просто сейчас идет, например, тенденция к тому, что вот организовывать экскурсии в Чернобыль и иностранные привлекать.

Л.М.: Угу… Да, я знаю, они, вот я смотрел недавно, этот самый…

Н.К.: То есть…

Л.М.: Я это в интернете видел, там рыбок показывали на этом мосту, там каких-то сомиков, там еще чего-то, это самое.

Н.К.: Вот…

Л.М.: И вот к тому… к тому времени уже как-то, как-то поделили служебные обязанности, оказалось что, в общем-то, там, к кому-то из ребят приехал хлопец из Новосибирска, Сережа Носырев. Кстати, он потерялся, я его так и не смог в интернете найти. И его было там от лагерей до быков. А от быков и вперед туда, это так сказать… У него там еще один хлопец, это наши соорудии… Я вроде как прораб по эксплуатации, он вроде как прораб по ремонту. Но очень тяжело понять, что где как…

В отношении отдыха, ну, все-таки мы там, потом нас заставили, мы попали в эти лагеря, там место себе обосновали. Если для того, что бы попасть на работу к 8-ми утра, в лагере надо было подняться в 6 утра. Успеть себя побрить, позавтракать, потом умыться и уехать на работу. Учитывая, что выходных дней не наблюдалось, то 7 дней в неделю ты живешь в режиме. Вот ты к 8-ми на работе, в 5 ты уезжаешь, к 7 ты приезжаешь туда, а это 130 от Чернобыля, да. Это утром туда в одну сторону и 130 назад.

Н.К.: Угу.

Л.М.: После 3-х недель такой жизни, ты начинаешь понимать, что счастье – это когда ты приезжаешь вечером, а еще лето, а еще ты можешь снять сапоги, посидеть на травке, полюбоваться. Это и там речушка какая-то текла рядышком, да. И ты начинаешь жить как зомби, потому что ты приезжаешь где-то там в 7-8. А если еще надо заскочить в управу, туда, в «Голубые Озера», оттуда только пешкодралом, там еще минут 15-20 от «Голубых озер» до нашего лагеря… Ну, и у меня до сих пор остался условный рефлекс: я когда попадаю в автобус, мне стоит прислонить голову, вот прошло сколько, 20… там… 86, да, 27 лет, я… попадая в общественный транспорт прислоняю голову к стеклу, я начинаю засыпать.

Н.К.: Угу, осталась привычка.

Л.М.: Да, вполне серьезно, потому что я говорю, вот ты садишься в автобус, ты прислонил голову, ага, дальше тебя растолкает. Тебя растолкают, дальше автовокзала ты не уедешь, дальше сельхозтехники, где базировалось управление энергоснабжения ты тоже не уедешь, да. Поэтому, тебя выкинули, это в отношении отдыха.

Н.К.: А… а…

Л.М.: Да. И поэтому, когда через там, в сентябре месяце… ну, у меня жена такой человек, достаточно рисковый, вот связь там по… я больше по телефону разговаривал, чем письма писал (смеется), вот. Письма я, конечно, писал, что мы строим домики, вообще, вообще… ничего особо не вижу, поскольку, так сказать. Ну, сыну 11 месяцев там, жена, ну мало ли, такие вот всякие вещи. И она где-то в сентябре месяце приехала в город Киев, я договорился со своими начальниками и мы с ними 4 дня в Киеве провели.

Н.К.: У… молодцы.

Л.М.: Вот, а тесть Володин, он тогда был большая шишка в министерстве финансов. Не смотря на это, все-таки зять его пошел на все эти дела. Он нам организовал гостиницу, сейчас это гостиница «Октябрьская», сейчас не знаю, как называется. Там, напротив красное звено, вот это центральное, да, там где Ленин стоял, вот это самое. И мы 4 дня провели в гостинице, то есть мы это са… я пришел к начальнику, упал на колени, говорю, что ребят, я уже не могу, у меня крыша уедет. Ну, понятно, потому что, я же говорю, вот так вот… и когда человек крутится, может быть тем, кто… Ну, у нас-то в принципе первая смена, плюс там свои эти самые, плюс там дежурства по ОСу, плюс еще иногда сверхурочные. Поскольку оно не всегда может быть, все получается, так как тебе хочется. Это стройка, это экстра… это даже не экстремальное…

Н.К.: Это в течении какого времени, это все?

Л.М.: Я был в Чернобыле с 10… ой, с 4-го июля по 10-е октября.

Н.К.: Ага.

Л.М.: За это время, я умудрился набрать дозу 24,9. Причем… ну, я не знаю, можно это говорить, не можно… (смеется)

Н.К.: Ну, как считаете нужным, смотрите сами…

Л.М.: Нет, я про другое сказать, все дело в том, что я не считаю то, чем я занимался, это подвиг, вот. Хотя мы отмечали там Володе 25 лет, в конце сентября месяца. Ну, и когда там… по рюмке чая, с нами сидел один дядя в больших погонах, и я его спросил: «Что я вообще здесь делаю?» Ответ был достаточно лаконичный и элементарный: «Вы выполняете долг офицера и комсомольца!». Я говорю: «Понял». (смеется)

Н.К.: Понятно. А вот…

Л.М.: Поэтому, вот, поэтому я говорю, что это была примерно та же самая работа, которой бы я занимался на гражданке. Единственный неприятный фактор, что ты не всегда понимаешь, откудого тебя хлопнет. Ну, скажем так, были достаточно, я не знаю, это не анекдотические, не анекдотические случаи, когда Вы приходите в столовую, да, Вас… У меня там допустим рабочего не пустили дозиметристы, потому что у него звенела нижняя половина штанов, скажем, брюки. Вот он где-то умудрился присесть, где не положено садиться, да, ну, и дозиметрист же так по тебе прошелся, ага. А кушать-то хочется, вот, человек, но учитывая, что женщин было мало, человек снял брюки и спокойно пошел… (смеется) Брюки же… брюки стоят здесь, а он…

Н.К.: (смеется) А как реагировали окружающие?

Л.М.: Окружающие… женщин-то мало, мужчины в основном, женщин…

Н.К.: А, ну всем понятно, в общем…

Л.М.: Нууу, нет, по логике вещей, ну опять-таки, это самое, это, так сказать, полуаварийные работы. Да, там, на бетонном заводе. Мы обеспечиваем 4 бетонных завода водой, смысл вот в чем. Можно я на обратной… можно у Вас возьму?

Н.К.: Давайте наверно… ну да, берите.

Л.М.: Просто, что бы Вы понимали, ситуация вот такая. Вот, скажем так, да. Вот это вот сама сельхозтехника, посмотрите когда-нибудь карту Чернобыля, да. За ней огромное поле, они поставили 4 завода чехословацких по непрерывной разливке бетона. Вот это башенки цементные, а вокруг них всякое такое, где бетончик делают и подъездные пути. Управления энергоснабжения обеспечивает наружные сети по подаче воды сюда, электроэнергии. Внутри работает сам бетонный завод, но если снаружи водичка прерывается или выбивает электроэнергия, то бетонный завод стоит. Пиковые нагрузки по бетону в августе-июле до 5 000 м3/сутки. Ну, ну, чтобы Вы себе представляли, вот где-то на стройке это 600 – 700 м3/сутки это очень много. А тут до 5 000 кубиков выкладывают туда. Поэтому остановка одного из этих заводиков, это ЧП с доходом до правительственной комиссии, короче… все… все на ковер, и вообще как – это останавливается стройка. Машины с бетоном шли непрерывным потоком 24 часа в сутки, 3 смены, миксера мотались между… здесь станция - перегрузка – станция.

Н.К.: Угу… Этот завод появился уже…

Л.М.: Этот завод был… первый запустили при нас, в начале июля месяца. Мы запускали, первый помогали им с запуском… ну, как помогали, мы обеспечили наружные сети, то есть подавали там. Там смонтировали насосную станцию на берегу залива, там, на берегу Припяти. Сама по себе сверху вода чистая, мы головки выкинули сверху, и вода забиралась речная. На иле был какой-то там фон, еще что-то это самое. Вот эта вот вода, которая сверху, она забирается, они чистенькая. И Чернобыль в принципе был чистым городом, там… были вещи, но как, фоновое высокое, такое высокое… Но, что касается станции, ну на станцию я попал, когда между III-м и IV-м блоком есть так называема стена биозащиты. Вообще читали что-то о Чернобыле, до того как сняли… да…?

Н.К.: Да, да читала, но немножко другое…

Л.М.: А что другое?

Н.К.: Более культурный аспект, видимо.

Л.М.: Это культурный, а я не культурный аспект..? (смеется)

Н.К.: Культурный, культурный, но наверно я немножко… по техническим…

Л.М.: Я советую Вам другое, вот с моей точки зрения, Вы… Вам, может быть, непосредственно и надо было поковыряться в интернете и найти такую тему. Вот напишите себе: «У-605»

Н.К.: Угу. (пишет)

Л.М.: Посмотреть историю «уса», попытаться понять вот на этих чертежах, может быть, я не знаю, еще там со мной встретится, поговорить с Геннадием Николаевичем, понять, где…

Н.К.: Да, я думаю, что да…

Л.М.: Где 1-й район, где 2-й район, где 3-й район, где 4-й район, где остальные. То есть каждый из этих районов это стена саркофага.

Н.К.: Угу, да, все, я поняла.

Л.М.: Это огромное управление. Крыша это отдельный разговор. Конструкции, которые там строили тоже отдельный разговор, вот. Ну, нет, я может быть и не прав, ну…

Н.К.: Не, я как бы общую идею саркофага знаю, ну, например какие-то вот такие подробности, которые Вы говорите… да…

Л.М.: Нет, подробности это как делался саркофаг, это вот это самое. И здесь же, недалеко от бетонных заводов была площадка, на которой эти конструкции собирались. Ведь сам саркофаг, это, в общем-то, будем говорить так, что бы Вы понимали, это кубики, построенные и залитые бетоном.

Н.К.: Да.

Л.М.: Так вот эти кубики собирались под… перед сельхозтехникой. Потом они туда транспортировались на… этих самых, на платформах и там они уже монтировались. Поскольку на самой станции, в общем-то, особо и негде было. Прежде чем подойти к стене начали ж фон сбивать, это вот где-то июльские дела, да, там же ж практически в мае месяце создан У-605. 15-го мая, если мне… я… Вас, я забываю, как Вас зовут?

Н.К.: Наташа.

Л.М.: Наташа, я могу по датам немножко ошибаться, у меня какое-то сомне… но примерно так…

Н.К.: Угу. Ну, главное суть.

Л.М.: [...] Это где-то в мае месяце создан «УС», наверно весь… половина мая и июнь – это подготовительные работы. Ни одна ж стройка без чертежей не начинается. Значит, работают проектанты, принимаются решения, все, и параллельно идет завоз материалов. Причем в огромных количествах. Там на станцию Тетерев они расширили, умудрились, по-моему, они там реконструировали и железнодорожные пути. Туда завозятся материалы, они перевозятся в город Чернобыль и там уже расходятся: бетонные блоки, цемент, все, что нужно стройке, образно говоря. И машины идут потоком. В принципе, мне всегда автобус нужен. Ты поднял руку возле головы, хай зор, у тебя вот такая табличка, да, зелененькая на груди, что я, «Я свой, пацаны». Любая машина останавливается, в 1986-м, пока я был, дальше уже нет. А в 1986-м вопросов не было, останавливается суперМАЗ, ага: « - Куда? – Автовокзал. – Поехали. Только через, там, другую ветку. – Да не важно, до автовокзала доедем? – Доедем». Все, ты упал в кабинке… « - Можно я подремлю? – Да спи.»

Н.К.: А вот когда Вы были там, Вы наблюдали, говорили… говорили, что мало было женщин, а какие работы были сугубо вот женские или сугубо мужские? Или все…

Л.М.: Понимаете, как… ну, как, женщины, они там в столовой. То есть там заезжали, смена заезжала ж бригада, да, они ж тоже посменно. Приезжает бригада официанток, поварих, там, это самое, это женская работа, прачка. У меня на территории школы-интерната прачечная, да, там работает женщина, вот. Ну, это и медперсонал, который там… Если ты ездишь на станцию, ты кровь сдаешь через день. Если ты на станцию не ездишь, ты сдаешь кровь раз в неделю.

Н.К.: Ага, кровь еще сдавали…

Л.М.: Ну, обязательно, а как же ж! Идет контроль. Именно в ОСе был контроль по крови очень жесткий, достаточно четкий. Как только твои лейкоциты начинают…

Н.К.: Свертываемость крови.

Л.М.: Как только твои лейкоциты начинают играть не в ту сторону… Любая лучевка это резкое падение лейкоцитов, это лейкоцитоз низкий. Как только у тебя начинаются вот такие игры… Ну, и потом, люди обладают, люди имеют способность там болеть, да, там зубы начинают болеть, там еще что-то. Вот через там, через какое-то время я понял, что у меня… а дни ж очень яркие, солнечные. Я пришел к окулисту и спрашиваю, невозможно, сил моих нет. Мне объяснили, что это йод в воздухе, что он действует на сетчатку, и посоветовали купить черные очки, что я пошел и сделал. Мне дали по тем временам за 2 рубля советских полноценных, я купил себе этот… минуса… в универмаге на центральной площади черные, пару черных очков. Дышать поначалу было тяжело, в воздухе много йода, в принципе я человек курящий, но это самое, и ты начинаешь задыхаться, щитовидка… Но потом ты адаптируешься.

Н.К.: Ну, а вот было ли какое-то вот, не знаю, многие говорят, что вначале не осознавал, да, там что как, катастрофа или что-то такое, а потом пришло осознание…

Л.М.: Первый раз, когда меня привезли к реактору, мне стало страшно. Но со мной был человек, который там, в принципе, сдавал на вот эти дела, он был врач, ну мне был задан вопрос: «Страшно?» Я говорю: «Конечно, страшно», я ж, в общем-то, адекватный там дядя. Он: «Ничего страшного». Через там какое-то время, да действительно, через какое-то время я начал спокойно к этому, начинаешь относиться. Я же ж говорю, что во всей этой песне самое неприятное, что ты не всегда подозреваешь, где тебя… «тёкнут». Потому что был у меня, я когда, допустим, уезжал, да мы там поехали с человеком, я сдавал ему свои там дела. Ну, и… а закон же ж такой, там, где стоят флажки, там, где общая дорожка, ходи по общей дорожке, не ходи там, где и люди не ходят. Ему было лень перепрыгнуть или перешагнуть, он обошел. Я принес как обычно там 0,5 по-моему или 1, он принес 2.

Н.К.: Угу, ну, понятно.

Л.М.: Ответ: хочешь приключений – ищи их. (смеется)

Н.К.: Понятно, а…

Л.М.: Да, так это примерно так, как я объяснял своим рабочим: «Ребята, вам выдали намордники, в воздухе достаточное количество пыли. Каждая пылинка, которая радиоактивная, попавшая в ваш организм, это потенциальное онкозаболевание в будущем. Поэтому, будьте добры, оденьте намордники… или, извините, не намордники, эти самые, лепестки…»

Н.К.: Ну… ну понятно.

Л.М.: «Оденьте лепестки в связи с тем, что… Вы захотите курить – пожалуйста, зайдите где-то в помещение, там перекурите, никто вас в курении не ограничивает. Вопрос №1, второе, ты вышел, где-то там есть дозиметрист, пусть он тебя посмотрит, пусть… или сам пройди. - Когда ты со станции выходишь, там же ж вот эти вот звенелки… (переводит дух) Тут же можно было поменять белье, принять душ обязательно. - Не поленись лишний раз сходить в душ и отмыть себя. Особенно после посещения станции, особенно с мочалкой, особенно с мылом. Не пожалей… - я в те времена носил прическу вот такой вот толщины. - Постарайся сделать себе очень короткую стрижку. Женщин здесь мало, даже если они появятся, у тебя возникнут некие амурные дела, то ничего, тебя примут и так, и с короткой стрижкой. Постарайся с собой не тащить на станцию во все эти дела особо металлических предметов. Свои кольца там…» Потому что, свои часы, которые мне подарили на 25 лет «Seiko», мне тогда сделали подарок, да, вот 2 года они проработали…

Н.К.: А, да? Особые…

Л.М.: А потом, когда… и они у меня потекли, и в общем, они ж на батарейках, они не любят. Мы их положили на лопату и упаковали, они сейчас в IV-м блоке. (смеется)

Н.К.: Ваши часы теперь там.

Л.М.: Они тикают где-то там, ну, потому что они ремонту уже не подлежат, это как мне объяснили. Не, ну, ребята в Киев ездили, я дал им, приехал к мастеру, там мне объясняет… «Нет, - говорит, - они уже не это самое». Реанимации не подлежат. Ну, не подлежат, мне их вернули, они, в общем-то, и не звенели, они нормальный фон у них был. Но они отказались работать. Это наверно как те японские роботы, которые убирали там с крыши осколки.

Н.К.: А скажите, пожалуйста, а как Вы думаете. В чем причина аварии, то, что произошло. Ну, многие там обвиняют партруководство, многие говорят, что это какая-то халатность, вот как Вы думаете, как Ваш взгляд?

Л.М.: Я думаю, что это глупости, это просто не умение… я все-таки, я склоняюсь, при всем том, что я читал, я склоняюсь к тому, что это… скажем так, боязнь отказать и… Я не говорю, что на станции работали непрофессионалы, но… все-таки я согласен с тем, что играться, поднимать те стержни, которые являются защитными в этом самом, понимаешь… И играться с этим и это говорит просто о непрофессионализме тех людей, которые затевали эксперимент и которые его исполняли. Несмотря на то, что там люди погибли, Царство им Небесное, там вечная память, кто-то отключил своевременно воду, да, все молодцы. Но я много лет проработал на стройке и у меня по сей день глубокое убеждение, что там, где мы начинаем проявлять героизм, это халатность вышестоящего руководства. Стройка это то, что требует… даже не стройка, любое производство, это то, что требует жесткого выполнения норм безопасности. И каждая… я убежден в том, что каждая строчка… вот когда нам кажется всегда, что правила там техники безопасности, мы вот, это такое, это лишнее, это не нужное. Но каждое из этих правил пишется, что называется кровью, в полном смысле этого слова. Много лет проработав на ДСК… ну, я просто как аналогию приведу…

Н.К.: Угу, да, я поняла

Л.М.: Домостроительный комбинат занимался сборным железобетоном. Да, вот вся Салтовка, вся Алексеевка, это практически ДСК. Что такое сборный железобетон, это… его делают в кассетах, вот некое устройство, когда оно сдвинулось, туда вставили сетку арматурную, залили бетоном. Потом когда его пропарили, его раздвинули и эту панельку вынимают. Не всегда закладушки нормально приваривают, вот. И по самим цехам, посреди вот дорожка, по которой ходят люди, влево - вправо откоси – четко нарисована желтая линия. Он когда везет кассету крановой, он не везет ее здесь, он везет ее вот здесь. И люди, которые заступают за эту желтую, у них есть шанс. А при мне неоднократно, вырываются закладные, и падает эта кассета.

Н.К.: Ух.

Л.М.: Поэтому жестко желательно в цеху находиться в каске и передвигаться по дорожечкам, обозначенным желтыми линиями.

Н.К.: Все четко.

Л.М.: Все очень четко, все очень понятно. «Не кури под кассетой!», поскольку при… в технологии используется масло и там иногда скапливается масляная лужа.

Н.К.: То же самое

Л.М.: То же самое. Поэтому и здесь я… Наташа, ну, опять-таки, все, что я говорю, это мое чисто субъективное мнение.

Н.К.: Ну, да.

Л.М.: На основании там… моего, там скажем, какого-то жизненного опыта. Потому что я считаю, в принципе, я потом общался со многими людьми, ведь этот реактор разрабатывался в министерстве среднего машиностроения. И Игналинская, и Ленинградская атомные станции, они были первыми… первая, по-моему, была Ленинградская, а вторая была Игналинская. Они были как опытные, на них отрабатывались эти реакторы в больших объемах. И в принципе они могут работать при нормальной эксплуатации. Да, они опасны, но их же делали с тем, что там еще и оружейный уран получается. Никто же об этом не говорит, или скажем так мягко, не говорит. Но как отходы, можем, мо… в дальнейшей переработке можно получать оружейный уран.

Н.К.: Угу.

Л.М.: Угу? Угу. Вот, поэтому… может быть она и плохая, на быстрых нейтронах она и неуправляемая. А может быть она управляемая, если соблюдать технику безопасности, а не играться, а не создавать вывих турбины, можно ли на вывихе турбины запустить насосы в аварийной ситуации.

Н.К.: Ну, понятно.

Л.М.: И при этом отключить всю защиту. А можно подпилить… Я всегда по этому поводу рассказываю достаточно жесткий анекдот. Когда едет Илья-Муромец, да, и видит Соловей-Разбойник сидит на суку и сук под собой пилит. Он, говорит: «Что ты, дурак, делаешь, упадешь же сейчас». Хррр… «Вот, - говорит, - колдун ты, Илюша, все знаешь!». Вот и здесь, вот тот колдун, который сидел и сук пилил. Люди погибли, я согласен с этим, ну это… я же еще раз говорю, это мое мнение. Может быть и… не это, может быть – да.

Н.К.: Спасибо за Ваше мнение (смеется).

Л.М.: Ну…

Н.К.:А такой вопрос по поводу памяти, увековечивания всего, то есть например…

Л.М.: На 100%. Они забывают… у памяти и… о памяти у нас вспоминают только там 2 раза в год, да. Но года 3 я этим уже не занимаюсь, а до этого я достаточно регулярно… Я и мой председатель Борисенко Александр Александрович, моего там района это самое… мы брали ноги в руки и шли по своим школам. И рассказывали там вот чисто от себя для того, чтобы... Но раньше, я не знаю как сейчас, Вы, если не секрет, какого года рождения?

Н.К.:1986-го. 

Л.М.: Вы 1986-го года рождения, может быть, у Вас еще был вопрос в билетах по истории, там… «Авария на Чернобыльской АЭС»?

Н.К.: Не было…

Л.М.: Уже не было… вот. Вы заканчивали в 2003-м году, школу, да?

Н.К.: Ну, в 2004-м я…

Л.М.: В 2004-м, ну, понятно, вот в 2001-м еще этот вопрос был. Еще, когда мой сын учился в школе, он 1985-го года рождения, он до аварии рожден. Этот вопрос был, потом он вопрос исчез. То есть на сегодняшний день, когда… чаще всего, когда мы приходим или я когда приходил в школу… я говорю, года 3 уже не занимаюсь, там здоровье подводило, еще свои проблемы, какие-то субъективные, да. Там внуки появились, я больше с ними вожусь, чем это самое, ну, имею право. Как я всегда говорю: «Кто воевал, имеет прав в тихой речке отдохнуть». Когда ты приходишь в школу, ты чаще всего да… там встречают перед 26-м, какие-то торжественные, но. Низкий поклон пожарным, которые приехали на аварию. А когда ты начинаешь спрашивать: « - Ребят, а что дальше было? – А…» Вот с часа ночи 26-го числа, там до того, как приехала команда Правика, там же помимо Правика еще ж было 90 с лишним человек. Они ж собрали в округе, ну, опять-таки, это вот как суть, пример с Александром Матросовым, да, мы же знаем, кто бросился на амбразуру. А остальных, которых было несколько тысяч? Вы навскидку можете назвать хотя бы одного?

Н.К.: Ну, нет, конечно.

Л.М.: Никто.

Н.К.: Ну, да.

Л.М.: И здесь точно такая же команда. Помимо Правика там были еще люди. Но эти были первыми. Но все остальные ж тоже получили.

Н.К.: А как бы Вы… хотели, что бы это…

Л.М.: Поэтому, я же говорю, что… и когда им и начинаешь рассказывать что, ребята, ага, было вот так вот. А был там 1-й, 2-й, 3-й, 4-й район, а вот здесь вот бетон производили. А вот на машинках бетон сюда привозили. Учитывая, что машинки очень быстро грязнятся, причем вариантов, надо моментально реагировать 2. Потому что у меня был случай, когда у меня в этот день был 10 класс или там 11-й выпускной, да, и второклашки, то есть. И у второклашек глаза по 8 копеек, потому что сидит бедная девочка, маленькая, и ей кажется, что рентгены в воздухе свистят до сих пор.

Н.К.: Бедная.

Л.М.: (смеется) Вот, и сидят ребята, учитывая 26-е апреля, как раз на улице солнышко, там замечательно, там птички поют. И вообще школа эта заканчивается, вообще здесь сидит красивая любимая девушка. И тут пришел какой-то клоун, вышел на кафедру, и начинает что-то свое рассказывать. Так, что абсолютно 2 разных подхода к проблеме; задача этого клоуна не просто там какие-то фокусы показать, да, и нос красный кинуть, а еще попытаться так, чтоб, что бы ты отвлекся от любимой девушки. Поэтому, как правило, всегда разговор шел такой: «Ребят, все кому не интересно вот туда вот. И давайте так, 45 минут моих, и разговариваю я, а вы задаете вопросы». Или наоборот, вы задаете вопросы… и как правило у меня это получалось, вот. Потому что, я же говорю, что информации практически… наши дети и наши это самое, они не знают. И никто не хочет, наверно, или это не нужно никому… В… я могу сказать одно – что большинство этих людей, вот именно ликвидаторов, они пошли честно выполнили свой долг, это в том… в том понимании, как я это самое. То есть людей призывали через военкомат, они пошли выполнять свой долг, они занимались ликвидаций последствий аварии.

Н.К.: Угу.

Л.М.: На сегодняшний день создается какая-то парадоксальная ситуация, что оказывается, ликвидаторы, это только те, кто работал на станции. Практически никто не говорит о том, что объект «Укрытие» строил весь Советский Союз, что на объекте «Укрытие», и помимо объекта укрытия. Что дезактивационными работами занимался фактически весь Советский Союз, что рыжий лес вывозили тоже. Что в 1987-м начали разбирать могильники и тоже там очень много людей, это самое. Главные ликвидаторы это вот… И как-то среди этих ликвидаторов всегда… ну, вот, мне кажется иногда, я смотрел даже статистику недавно, что больше всего инвалидов по 1987-му, а не по 1986-му… я не понимаю.

Н.К.: Угу. Интересно в чем… в чем, да, дело…

Л.М.: Ну, как Вам сказать, у меня есть любимая сказка: «Алиса в стране чудес». У меня там фраза есть: «О чудеса тебе, чудеса тебе в этой жизни».

Н.К.: Да.

Л.М.: Поэтому, я стараюсь особенно не заморачиваться.

Н.К.: Понятно…

Л.М.: Есть силы немножко поработать, есть какая-то пенсия, есть внуки, есть там еще чего-то. Найди себе занятие, куда приложиться.

Н.К.: А как Вы считаете, как эта авария, повлияли ли, и как повлияла, если повлияла на общество в целом в Украине? Как-то оно изменилось, или вот как было, так и осталось?

Л.М.: Мы начали бояться радиации, причем иногда необоснованно, в основном – обоснованно.

Н.К.: Ага…

Л.М.: Мы на этом фоне создали, такую пену подняли, ведь… Там загрязненные территории, они, по-моему, под эту лапу просто бабки вкачивают, денюжку выкачивают. Ну, я же говорю, опять-таки, все, что я говорю, это лично мое мнение. Потому что я очень… пару раз столкнулся с человеком, который… ну, скажем, он мне начинает… он мне, не знаю, кто, начинает рассказывать, что в 1987-м он был на ликвидации и получил там дозу там в полрентгена, и это так много, это так плохо. Ну, наверно ему плохо.

Н.К.: Понятно.

Л.М.: Как в старом анекдоте, да, говорит: «Ну, Сара, что ж ты не сказала, что ты у меня хуже всех». К утру она умерла. (смеется)

Н.К.: Бедный. А, скажите, пожалуйста, а вот Вы говорили только что про школы и так далее.

Л.М.: Да.

Н.К.: Про… про память как… ууу… А считаете ли Вы это достаточным или бы Вы хотели что-то еще добавить… что?

Л.М.: Это не до… это не достаточно, это должно… это должна быть какая-то объективная картинка. Это надо рассказывать, ну, наверно с 1-го класса рассказывать деткам, что было, что есть на Украине такие люди, которые там не только на Украине, которые чем-то таким занимались. Ну, может быть я вырос в семье человека, который был на фронте с декабря… на Великой Отечественной Войне участвовал, с декабря 1941-го по там, по конец 1944-го. То есть… и не только он там был; дядя, был муж тети, был там двоюродный дед. Потом был тесть, эти люди, там тесть дошел до Берлина, двоюродный дед дошел до Берлина. Там, кто-то воевал на Северном Флоте, вот, человек, который всю жизнь провоевал… пикирующих этих самых… эээ торпедоносцах, всю войну, да. Вы ж представляете себе, что это такое? Ну, вот когда-нибудь фильм «Торпедоносцы»… очень близко к жизни в том, что этот самый…

Н.К.: Ну, то есть Вы сравниваете с военными действиями или как?

Л.М.: Я не сравниваю, я просто… я общался достаточно много с этими людьми, нормальные люди, они прошли войну, то есть это самое. Я практически никогда не слышал… мне всегда объясняли, что это грязь, пот, это самое. Но эти люди выполняли какой-то долг, они защищали… плохой Сталин, хороший Сталин – началась война, люди поднялись, они защищали свою Родину. На Украине произошла авария и не только на Украине, в Советском Союзе. Плохой строй, нехороший строй, но это надо убирать. Давайте мы сначала вот это сделаем, а потом пусть все по серьгам получат. А у нас сейчас получается немножко другое, мы… 3-й этап, награждение не участвовавших, а наказание невиновных. (смеется) Ну, я же говорю, что опять-таки, все, что я говорю, это лично мое мнение.

Н.К.: И опять же такой вопрос, по поводу… Например, если в учебниках записывать, да, например, поколениям, которые, ну, далеко будут в будущем…

Л.М.: Ну, понятно…

Н.К.: Ну, там, я не знаю, лет там, через 70 будут сидеть дети. И вот что бы Вы выделили, лично Вы, что следует вот помнить? Что им бы передать, что они вот уже… как бы…

Л.М.: Что с техникой нельзя обращаться, что нельзя микроскопом гвозди забивать.

Н.К.: Ага.

Л.М.: Что техника требует нормального, бережного обращения и четкого выполнения должностных инструкций.

Н.К.: То есть вот это основной message, который…

Л.М.: Это основная мысль. И я считаю, что авария – это результат вот этой вот основной мысли. Что бы там не говорили, да, совпали, да, и землетрясения, и американцы из ЦРУ, там этот самый, диверсию совершило, и еще там чего-то. Станция достаточно надежная, сам реактор и сама станция это, в общем-то, достаточно надежное устройство с достаточно высокой степенью защиты. Просто есть закон, что определенное… есть такое понятие, не слышали никогда: «АЗУ упало»?

Н.К.: Нет.

Л.М.: Нет. Это на атомных лодках и вообще, это автоматическая защита управления, да. Это некая… когда в реакторе оказывается…

Н.К.: А, да, я знаю…

Л.М.: … стержней менее чем какое-то количество, реакция становится неуправляема. И есть закон, стержней должно… а тогда подняли все.

Н.К.: Да, я читала.

Л.М.: Дальше, дальше началась необратимая реакция и… это ж, это ж еще повезло, что не было взрыва.

Н.К.: Да, не дай Бог!

Л.М.: Это ж повезло, что был просто паровой взрыв, что выкинуло крышку, да. И только того, что эти 90 тонн ядерного топлива, по-моему, или 180 тонн… сколько там это… там, по-моему 180, но в пересчете там что-то такое, тоже интересно получается. Что все это не среагировало как в Хиросиме с Нагасаки пополам. (смеется)

Н.К.: Да… то есть главное…

Л.М.: И тогда бы был бы… то что с Содомом делалось и Гоморой. (смеется)

Н.К.: Понятно.

Л.М.: Ну, примерно так.

Н.К.: Ну, спасибо.

Л.М.: Пожалуйста. Есть еще какие-то вопросы? Можно по одному, по конкретике поговорить. Потому что там все по-разному. Я на станцию, ну скажем так, вот когда между ІІІ-м и IV-м, да, тогда нас дернули, ОС и мы вместе с монтажным районом занимались там демонтажем коммуникаций. Все остальное, на станцию, ну, в принципе, есть у меня официальные выезды, но, мягко говоря, я никогда туда не стремился. Но если в том возникала необходимость, а это, как правило, какие-то дела электрические, это краны Demagи, которые там стояли, они в видении ОСа. Это служба эксплуатации, уже если там происходят чудеса с кабелями, а Demagи основные занимаются монтажом. Ну, Вы понимаете, о чем я говорю? Смотрите…

Н.К.: В общих чертах.

Л.М.: В общих чертах. Вот это вот, образно говоря, вот так вот строится саркофаг. Вот это вот образно…

Н.К.: А, ну да, я поняла…

Л.М.: Вот, здесь ходит кран Demag, их 3 штуки. Они своими стрелами перекрывают все, то есть они могут поднять любые конструкции. Эти краны двигаются по рельсам, он идет вдоль стены. Вот посмотрите когда-нибудь картинки на это самое, просто это самое… И он с электрическим, это самое. Как только вот этот кабель перебивают или пережимают (а его очень любят перебивать или пережимать), то сразу возникает необходимость его останавливать. Это все на совести ОСа или электриков. Как только прожектора перестают работать, а стройка работает 24 часа в сутки – это все на совести ОСа и тех, кто это самое. И, как правило, по закону подлости это все происходит в ночное время. И, как правило, дежурный ЭДР, а, в общем-то, раз уж ты в ОСе и прораб, старший прораб там ну это самое, то ты периодически остаешься дежурить в ночь. Ну, и вопросы эти ты эти соответственно решаешь. То есть ты поднимаешь там дежурную команду или сам поднимаешь. Там у тебя есть транспорт, который ты можешь использовать. Ты едешь на станцию, находишь этого электрика, который где-то может и спрятаться, а может, и нет. Это человек мало ли, действительно ночь, человек приснул, там все спокойно. Значит, надо найти электрика, значит, надо там помочь этому кабелю, такое. Это прожектора, которые периодически идущий… вот шофер мог ну тоже ж это самое, чем больше ходок, тем больше зарплата, да. Значит можно приснуть за рулем, зацепить столб, там такого плана.

Н.К.: А, понятно.

Л.М.: Ну, то есть это чисто производственные вопросы. Потом, когда участок алмазного бурения, им нужно на пробивки стен большой толщины, там применялись буры с алмазными этими самыми. Это вот на тачечке подвозится буровая установочка, она где-то вот такой высоты, значит, он разворачивается, начинает бурить. Он работает на электроэнергии, но если во… в мирной жизни это алмазное бурение применялось там, помине в месяц 3 дырки делали, да, то тут они делали там 100 дырок в смену. Значит, там свои какие-то вещи. То есть поневоле, ты как э представитель… доблестный представитель ОСа. Хотя для меня электроэнергия всегда была тайной за 7-ю печатями, я по сети не знаю что такое ток и вообще. Ну, по жизни как-то получается, что я нифига в этом не понимаю, мне приходится этим заниматься. И на заводе ц… Ну, я просто в один прекрасный момент я пришел к выводу, что может быть, если даже я не понимаю, то могут появиться люди, которые в этом понимают. И если у них появятся какие-то стимулы честно выполнять свою работу, то я буду спать спокойно. Вот, поэтому моя задача была обеспечить там честное выполнение этой работы. Даже при условии, что я не понимаю, как эти кабеля работают, но они…

Н.К.: Ну, никто не понимает.

Л.М.: Но они понимают и они работали. Вот главное, чтоб оно работало, а как оно работает? Так что ото такое. Я же говорю, что там, вот это мои поездки на станцию, поэтому я так потихонечку насобирал это в течении 3 месяцев. В основном, те ребята, которые были в ОСе, в районах, они набирали где-то полтора месяца – месяц, до двух месяцев. А дальше этих людей, как отработанные пары, их же куда-то девать надо, а их получилось, что они все работают на станции, они ни к чему не прикреплены. И зарплату они получают в Чернобыле, причем зарплату немаленькую. Лейтенант, работающий на станции, в месяц получал до 2000 советских полноценных рублей. От 1700, да, в зависимости от того… то есть по тем временам это очень интересные денежки. Другое дело, что может потом они, ну…

Н.К.: Не нужны будут…

Л.М.: …им не нужны будут. Ну, это… это самое, отдельный разговор.

Н.К.: Ну, да.

Л.М.: Вот, поэтому, я же говорю, что это самое. Когда шла перерегистрация, я знаю, были запросы в Бородянскую сберкассу, и она отвечала, что да, за выполнение ликвидации аварии на ЧАЭС, такие-то, такие-то лица получали такие-то, такие-то суммы денег, в Сбербанке этого самое… они не в кассе, им переводили прямо туда. А потом, когда этих людей собралось достаточное количество, которых на станцию не пускают, и которым там нечего делать, их начали разгонять по бывшему Советскому… рассылать по бывшему Советскому Союзу. Я попал на Игнолинскую атомную, у меня там друзья попали на Обнинскую атомную. Те, кто были из Сибири, те ближе туда, в Красноярск, Новосибирск начали перебираться. Кто-то там был с Мурмана, уехал на этот самый, на АЭС, на эту самую, на Мурманскую. Там какая-то ж атомная станция на Кольском полуострове.

Н.К.: То есть назначения выдавали?

Л.М.: Ну, естественно, я, правда… ехали с продолжением службы. А в феврале месяце вышел приказ, в связи там с окончанием ликвидации последствий аварии, вот этих лиц, которые призывались там, на 2 года уволить из Советской Армии по сокращению штатов. У меня уникальная запись в трудовой книжке: «Призван на действительную военную службу в Советскую Армию…» там, по-моему, 30-го июня, да, потому, что 4-го июля уже ушел из зоны, то есть вот это вот пока, пока мы… даже р… или… короче, вот эти вот эти времена. И в февральско «… уволен из Советской армии по сокращению штата». 8 месяцев. « - Вы служили в Советской Армии? – Служил».

Н.К.: 8 месяцев, да?

Л.М.: 8… «Вас же призывали на 2 года как офицера-двугодичника». Говорю: «Да, но потом по сокращению штата меня уволили». И я практически очень мало вот в официальных, это самое, встречал вот. Ну, образно говоря, так, Наташа, не все, что я Вам сейчас рассказываю, мне бы хотелось, что бы вошло в книгу. Но потому что…

Н.К.: А, ну хорошо, тогда Вы скажите.

Л.М.: Нет, не в этом дело, просто понимаете, может тут какие-то свои там субъективные воспоминания, которые не стыкуются там с официальной точкой зрения. Причем многие вещи, так сказать, на своей шкуре. Поэтому я э, ну между собой, образно говоря, в шутку иногда называли «лейтенанты паленные». Ходила такая шуточная песня на мотив, вот, Аллы Борисовны Пугачевой: «А есть так много на земле замысловатых, их то ли мегатонны, то ли киловатты. Но есть так много все из стали и бетона, а лейтенантов сотен 5, и то, паленных ». (смеется) Ну, вот это… так сказать. Или вот типа того, что это самое, что «… уеду срочно я из этих мест, где реактор, весь рыжий лес…» - это народный фольклор. «Где хлопья пенные летят с ПуСО (пункт санитарной обработки) и где смерть белая стоит с косой».

Н.К.: Ужас какой…

Л.М.: Но это народное творчество, это фольклор. Там еще есть, э «… рыжий Putzmeister как слон, хобот свой сунул в завал. Денег опять не дают…» Какие-то задержки по зарплате были, потом ликвидировали, ну, пока они нам привезли «… в школу пошел старший внук». Перевожу: Putzmeister это бетононасос, фирмы Putzmeister, который монтировался на базе КрАЗа. Бетон в стену заливался при помощи таких вот бетононасосов. Цвета он рыжего, поэтому, когда там звучит, что «рыжий Putzmeister как слон, хобот свой сунул в завал». Вот стоит машина, сюда подвозят бетон, как правило, на конце этой штанги телеглаз. И вот идет по этой штанге, качается сюда бетон.

Н.К.: Угу, понятно.

Л.М.: Так что, ну это, я же говорю, это когда в, на одной территории собирается там больше трехсот человек, людей в возрасте от 22-х до 27-ми лет, зарплата которых составляет минимум 1200, максимум – 2000, то там иногда начинают твориться чудеса. Учитывая, что практически там нет женского общества, да, а тут где-то там, в получасе ходьбы там ресторан местный Радомышльский, то… (смеется) И, учитывая, что работа идет посменно, и ты действительно выматываешься иногда там, это самое. То там, в этом ресторане могла идти разговор, о том, что ребята, ну, там 5 водюсиков, 6 шампусиков, давайте расплатимся, потому что… ну ты действительно устаешь, ты выматываешься, как этот самый.

Н.К.: Ну, понятно, нужно ж отдохнуть.

Л.М.: Это… это действительно, потому что, я же говорю, что вот… пить по прошествии какого-то времени, ты становишься как зомби. Это… ну, я не знаю, как у других, но вот у меня… ну, вот может быть у Гены то же самое было. Потому что ну невозможно, человеку же надо когда-то отдыхать.

Н.К.: Ну, понятно…

Л.М.: Нет, я не хочу сказать само… в сам Чернобыль привозили фильмы. То есть я мог там оторваться, посмотреть. Я там видел Юрия Назарова, я там видел Майю Булгакову, фамилии знакомые?

Н.К.: Ну, да.

Л.М.: Это актеры советского времени. Аллу Борисовну не видел, она была в Зеленом Мысе, у меня как-то не случилось съездить туда на концерт. Кобзона тоже не видел, в Зеленом Мысе на концерт тоже не попал как-то туда, времени не было, работы было… А вот этих видел. Учитывая, что я очень люблю кино, я достаточно часто посещал, в местном клубе постоянно что-то крутили. Учитывая, что на территории школы-интерната ззз… эээ, скажем так, военно-строительный отряд, это где-то на уровне полка. Ну, что бы Вы понимали, полк по своим…  рота – 100 человек, батальон – около 300, полк – около 1000. То есть там вот на территории  школы-интерната, где там 300 детишек жило, одновременно собралось где-то наверно чуть больше 1000 лиц мужского населения, которые приезжают с работы, которых не выпускают за эту территорию, которым не дают пить водку, которых кормят как на убой. Естественно там начинается какая-то культурная программа. То есть они какие-то 2 притопа, 3 прихлопа, местная самодеятельность, замполит, который регулярно читает политинформацию, какие-то фильмы, которые им крутят. Естественно там люди с удовольствием могут вы… там по разрешению или тышком-нышком уйти в универмаг, что еще что-то такое. Хотя кормят их действительно как на убой. Великолепное там… великолепное питание, безотказно фрукты-овощи. То есть, когда человек приходит в столовую, да, ну, во всяком случае, в ВУСе, есть у Вас талон на обед, где 1-е, 2-е, 3-е. И помимо этого стоит там лохань, в которой овощи, там яблоки, ну в зависимости что там, да, пошли помидоры, значит, помидоры, огурцы там, лук зеленый, вот это все. То есть никто тебя не ограничивал, пожалуйста. Возьми еще одну тарелку, тут же стоит, туда все это напихал… ну сколько, ну человек, ну больше 5-ти порций не съест, да. Потому что дальше уже начинается.

Н.К.: Угу.

Л.М.: Я просто наблюдал картинку, когда в школе-интернате, там сад, видно детишки, очень такой приятный развели, большой, да. Ну, я не видел никогда, потому что таких яблок больших, черешен, то есть видно малые дозы радиации, они все-таки влияют, на все это. Ну, и как с голодного края: «Ребята, что вы делаете?»

Н.К.: Че, ели?

Л.М.: «У вас же… Вас же в столовой кормят». А газета «Правда», кстати, в те времена написала, что есть все это можно, но только сердцевинку вырезать, в связи с тем, что ну, в общем-то, набирала она сердцевина, на завязи попала. А все остальное оно нормально. Ну, и мужик: «А вот же ж в «Правде» ж написали. Ну я ж… я ж это не придумываю.

Н.К.: Ну, да.

Л.М.: Ребят, но оно же… «Ну хоть возьми, - говорю, - яблочко, в дозконтроль отнеси. Проверь, что ты кушаешь». (смеется) Да…

Н.К.: Интересно, кто-нибудь отнес? (смеется)

Л.М.: Думаю, что нет. Нет, ну это ж человеческая натура, ну как…

Н.К.: Ну, да.

Л.М.: Ну, когда действительно вот надо ж поставьте себя на место, человек крутиться, да, он сидит за баранкой, да.

Н.К.: А тут яблоко висит. (смеется) 

Л.М.: Он опять-таки, то, что я рассказывал, он вечером приехал с работы, да, вот у него первая смена закончилась, там, условно в 4 часа, да, или там, в обед, вот до ужина. Он приехал, принял душ, расслабился, снял свои там кирзовые сапоги, позволил себе тапочки одеть, да. Хорошая погода, солнышко, вроде бы это самое, вот сел в этом садочке… и у него над головой висит яблочко, красивое. Голову дам на отсечение, что в 99% рука человеческая протянется к этому яблоку, он его сорвет. Это ж не змей, который яблоко с… это просто вот такая человеческая натура. Другое дело, что голову мы не всегда включаем, мы сначала… (смеется)

Н.К.: Ну, да, проблемка… (смеется)

Л.М.: Нет, это не проблема, это нормально, это естественно человеческие там какие-то радости. То есть… ну, там много всего, там очень много, и анекдотичного было, и трагичного было, но всего много это самое. Мне, например, по сей день жалко этих ребят, которые… там же ведь 7-го ноября… 7-го октября был митинг, посвященный конституции, правильно? А после этого на облете погибли вертолетчики, вертолет зацепил кран, ведь эти ребята прошли Афганистан и вернулись оттуда живыми… вот, значит, надо подумать о том, что ребята отличные пали.

Н.К.: Ну, да.

Л.М.: Они попали видно в восходящий поток, ну, как мне тогда объяснили… [...] вопросы задавать. На восходящем потоке зацепил полостями краны вот этого  Demagа, ну и экипаж погиб. Но это был афганский экипаж, насколько они сказали. Не знаю, правда, это или нет, но вот это вот…

Н.К.: Да, Афганистан прошли, а тут…

Л.М.: Ребята прошли там, а тут вот… ну, опять-таки, это трагично. Это трагично, когда люди там, допустим, авария, достаточно часто аварии, дорога узкая, машины идут непрерывным потоком. А когда сталкиваются 2 автомобиля груженные – пустой КамАЗ, который идет из Чернобыля за блоками и груженый КрАЗ, который идет с Тетерева в Чернобыль, то в результате 2 машины в дым и водители тоже… вот…

Н.К.: Ну, понятно, если есть место для аварии, то естественно, что могут быть.

Л.М.: Вот, поэтому это очень неприятные вещи. Да много всего этого интересного. А то, что я сейчас говорю, допустим, вот с дозами, да. Вдруг 8 ни с того ни с сего, Вы знаете, наши приборы дают там неправильный этот самый, все ваши дозы, коэффициент разброса 1,3. Это значит, твою набранную дозу надо разделить на 1,3 раза. И ты продолжаешь ездить в зону. А потом, через какое-то время коэффициент разброса, по-моему, 1,5. И опять-таки, твою дозу надо разделить уже не на 1,3, а на 1,5. Под конец, Вы знаете, коэффициент разброса 1,7.

Н.К.: Угу, понятно.

Л.М.: И, значит, твою набранную дозу надо разделить на 1,7 и все это ты официально можешь получить в справке. А вот то, что если в обратном порядке 25х1,7, то этого… этого никто не хочет. Ну, Вы же знаете, что наши приборы дают определенный разброс. И тут же я читаю в статье там доктора N-ных наук, который был там вот в этом самом, что… очень жестко, дозконтроль, там, медицина, за всеми следили, все регуль… может быть. Но на общем фоне, когда ты с людьми выполняешь определенную работу, и люди у тебя берут более 1, в июле уже было. Значит, ты обязан написать объяснительную, почему мои люди получили более 1-го рентгена. Нельзя получать. А на мой вопрос: «А как же делать эту работу, если у меня просто людей больше нету?». Я могу их разделить вдоль, я могу их разделить поперек, но если бы они по половинкам, ходили. (Смеется)

Н.К.: Ну, понятно.

Л.М.: На одной руке, на одной ноге, они бы это делали. А то, что прораб… прораб, как правило, получал дважды дозу. Вот те ребята, которые… ведь когда начались… э, бетонировать первый ярус, к нему ж подойти не могли. Поэтому начали площадку перед… перед ярусным это самое, его заливали бетоном, натурально, там до метра бетон доходит. Угу… но не везде подходит бульдозер, значит, выгружается миксер, туда… сначала идет прораб, он смотрит, ага, здесь мы выгружаем миксер с бетоном. Далее этот прораб возвращается, он берет команду с лопатами, подъезжает миксер, выгружает. А дальше туда бежит команда с лопатами. Прораб стоит и смотрит на часы, работать здесь может быть, там условно, не более 5 минут. Значит, в течении 5 минут эта команда обязана раскидать бетон. Ежели эта команда не управляется, то дальше прораб начинает, может быть не всегда адекватно вести себя. Он начинает громко разговаривать, там… ну, на русском языке там, на идиоматических выражениях. Он может при помощи сапога ускорить эту работу, потому что он знает, что более 5 минут для людей это чревато, а для него тоже, поскольку он дважды там уже побывал. Он пришел, один раз посмотрел, а второй раз он пришел с людьми, так как того требует. А в конце рабочего дня он напишет объяснительную, почему он взял более 1 рентгена.

Н.К.: Ну, да… н…

Л.М.: Он должен в этой объяснительной написать, что я как полный дурак, я пришел дважды, поскольку я как инженер обязан посмотреть, потом вести людей.

Н.К.: Ну, понятно и…  Ну, как, невозможно…

Л.М.: Это… это ни нытье, это просто так сказать, это правда…

Н.К.: Это правда, это просто правда…

Л.М.: Да, это про… ну, это картинки с выставки, это наблюдение, так сказать. Ну, не ну там же ж много за всем наблюдаешь, смотришь. Я могу еще пару анекдотов рассказать, а могу – не надо.

Н.К.: (смеется) Ну, пока…

Л.М.: Я так понимаю, что я… что я уже Вас как-то информацией там это самое…