Наталия Козлова (далее Н.К.): Итак, сегодня у нас 4 сентября 2015-го года, находимся мы в помещении «Союза Чернобыль» в городе Харьков. Беру интервью я, Козлова Наталия у, представьтесь, пожалуйста.

Мария Иванова (далее М.И.): Ивановой Марии Петровны, голова комитета «Вдовы Чернобыля» Харьковской городской организации «Союз Чернобыль», «Союз Чернобыль» и зам. председателя Чернобыльской организации Ленинского района.

Н.К.: Очень приятно.

М.И.: По Чернобылю.

Н.К.: И первый мой к Вам вопрос, он достаточно обширный, это вопрос-просьба – просьба рассказать историю Вашей жизни, вот что считаете нужным.

М.И.: Ну, я, сейчас… родилась, сама из Ивано-Франковской области, Галичского района, село Куропатники, где я родилась 12 октября 1954 года. В школу я пошла с 8-ми лет, так как тогда 7 лет мне исполнилось в октябре, а я пошла, в связи с тем, что в октябре, тогда брали только до сентября месяца. С восьми лет 1-го сентября, честно не помню в каком году (смеется).

Н.К.: Ну, не важно.

М.И.: Ну, вот в 52… в 62-м году, да, получается? 1 сентября 1962 года. Школа находилась в селе нашем, в Куропатниках, 4 класса там было, где я проучилась с 1-го по 4-й. Потом в 5-й класс у нас была, мы ходили в поселок Бурштын, Галичского района Ивано-Франковской области. Я там проучилась до 8-ми классов, а потом у нас в Бурштыне была построена Бурштынская ГРЭС. И была построена новая школа. Это была первая школа, была вторая в самом поселке Бурштына, а еще была построена третья школа, куда меня перевели туда в 9-й и 10-й классы. Школу я закончила в 1972 году. Сразу при этой школе был во вторую смену училище кулинарное (смеется), ой Господи, где при у нас в Бурштыне был, ну в связи с этой станцией был ОРС Бурштынский. И на базе этого ОРСа было в третьей школе это кулинарное училище, где я там проучилась год и после этого была направлена в 73-м году в июне месяце была направлена на работу в Харьковскую область, Змиёвской район, поселок Комсомольское. Где тоже была Змиёвская ГРЭС, и я в поселке была направлена на работу кондитером. Там я проходила практику и здесь, в Комсомольском я защищала диплом свой, где я стала кондитером, получила… Защитилась и получила 4-й разряд кондитера. Я проработала с 1973 года там, в поселке Комсомольское в 3 столовой, где было тоже и столовая, и кондитерская. На первом этаже был кондитерский цех, а на втором этаже была столовая № 3. До 1975 года я там проработала. В 1975 году строилось строительное управление ТЕЦ-5, где мы тоже были (звонит телефон).

Н.К.: Я поставлю на паузу.

М.И.: На чем я закончила? А, образовался ОРС при этом. И я была направлена сюда от Змиёвского ОРСа на работу в поселок Солоницевка, где я жила. Я была направлена кондитером в столовую № 1, которая находилась на стройплощадке строительного управления ТЕЦ-5 Дергачевский район, поселок Солоницевка, ну тогда так считалось. Я там проработала с 75-го года по 88-й год. Но так как я работала кондитером 4-го разряда, потом ездила на защиту на Змиёвскую ГРЭС, на конкурсы. И эти года, я за этот период, мне было присвоено 5-й разряд. А потом я стала зав. производством кондитерского цеха, по годам не помню (смеется). Могу потом сказать, по трудовой. Все одно в этой столовой работала. У нас была еще столовая, ну да, при… вот поселок Подворки, но он как колония, де колония Макаренко находится. Там была столовая школьная, которая относилась к нам, ОРСу. Потом же наш ОРС строительного управления ОРС ТЕЦ-5 перестал от института строительного, а ОРС ТЕЦ-5. И мы были отсоединены от Змиёвского ОРСа и тут стали самостоятельным ОРСом: ОРС ТЕЦ-5. ОРС ТЕЦ-5 – это отдел рабочего снабжения при ТЕЦ-5, который при станции, при строительстве, ну, при ТЕЦ-5, в который кормили и повара там, и кондитеры кормили людей.

До 85-го года, кажется в декабре месяце, в ноябре месяце я была в связи с тем, что эта столовая, она была… там девушка ушла. Но, так как я заканчивала и кулинарный, и кондитерский, и поварской, а всю жизнь я, все время, весь этот период я проработала на кондитера и мне тоже... в жизни всякое бывает. И я решила пойти, так как некому было. Меня попросили стать зав. производством этой школьной столовой. И я сама еще решила, что все-таки нужно вспомнить, мало ли что в жизни случится, чтобы я могла поработать где-то поваром или как, поваром на производстве. И я пошла туда и работала там поваром до, ну, я работала до этого, до апреля 86-го года, когда произошел, мы знаем, что 26 апреля в час ночи 15 минут был произведен взрыв на этом… Господи…

Н.К.: Чернобыльской АЭС.

М.И.: на Чернобыльской, в городе Припяти на Чернобыльской АЭС. И мы были посланы туда оттуда на работу. Нас сначала послали в июне месяце, мы приехали на…

Н.К.: 86-го года, да?

М.И.: Июнь месяц 1986 года, но в связи с тем, что пришла срочная телефонограмма, что там уже люди есть и нас отозвали, мы не поехали. А потом уже полностью мы поехали. Была откомандирована я. Со мной было 5 человек еще: Столяренко Нина, Зосименко Галина, которые работали на столовых на ТЕЦ-5. Забыла уже фамилии… Босых.… Забыла, я потом донесу тебе всё (смеется). И в этом восемьдесят… мы были командир… отправлены. У нас был приказ – с 8-го числа мы ехали в Киев. Наше министерство, Минэнерго министерство ОРСа города Киева, которое… Это министерство находилось на Крещатике, во дворе, на 6-м или на 7-м, уже не помню, этаже. Там нас собрали. Мы приехали 9-го числа и 9-го числа мы были отправлены. Туда нас как командировали и нам рассказали, что мы едем кормить людей, которых будут привозить. Мы уже знали про этот взрыв, всю эту такую обстановку, что людей, что нас посылают за 65-70 километров от Киева, где будут людей кормить, привозить и т.д.

Нас привезли на морской вокзал, посадили в Ракету (смеется) и повезли. Ехали мы, ехали, ехали-ехали, что-то не то. 65 километров я уже подумала, что уже это. Мы что-то видим не то, может час, больше часа едем, чи полтора часа. Мы говорим: что-то не то, мы порасстраивались. Говорим: мы точно едем? Ну, мы не думали, что мы в Чернобыль, едем наверное туда близко к самому городу Чернобылю или туда к Припяти, ну так как Припять была уже закрыта, к городу Чернобылю, туда, в ту сторону. Мы расстроились, начали даже плакать (смеется), порастраивались. А этот, что был человек, который вез на катере на этом, на Ракете, говорит: «А мы едем в город Чернобыль». Но когда мы уже стали, ну, уже ж видно, что людей не это, так что дома, когда мы стали подъезжать к этой зоне, это было еще, что моросил дождь. Все заброшено, пусто. На улицах висят вещи. Где солнце, где это. Людей уже там не было никого. Очень было жутко, когда мы все ближе приближались к самому городу Чернобылю, мы уже все начали расстраивались и расплакались и все на свете. Еще хочу сказать, что нас… уже это забыла… в Киеве, в общем с нами ехала, к нам в Чернобыле присоединились, или в самом Киеве. Вот не помню, надо кого-то поспрашивать.

Н.К.: Ну, что помните.

М.И.: Да. Когда мы уже подъезжали и когда мы уже начали сюда, до Чернобыльской зоны ближе туда, мы увидели кругом полно военных стоит. И очень было сильно жуть, когда начал моросить дождь, такой. И все на улице вот это, и игрушки разбросанные, и вещи, ковры – все пораскрыто, все по это. Особенно жутко было, когда в селах вот это, села проезжали – это было что-то с чем-то. Это такая была, у меня до сих пор вот эти висят детские колготки на веревках, как сказать, телепаются детские вещи. Самое это, где было очень жутко, как-то и на душе, аж сердце начало сжиматься-болеть, когда висели детские вещи и не слышно было детского разговора нигде.

Привезли нас, ну, приехали мы в город Чернобыль, кругом стояли военные, были автобусы подогнаны. Нас пересадили прямо с катера в автобус. С нами была милиция, нас привезли в ОРС Чернобыльский, ОРС города Чернобыля. Высадили нас туда, загрузили, ну, мы зашли в помещение, нас приняли, рассказали, что мы должны будем делать, какая обстановка. И так как я была зав. производством, мне хотели, чтоб я была зав. производством или директором этой столовой. Ну, я в связи с этим отказалась. Вот, наверное, то я заранее и пошла на кухню поваром работать, чтобы это, потому что я уже знала какие там проверки, какая обстановка, какое все. И я думаю, я еще не столько, как сказать, считай, 10 лет я уже проработала, но все равно я б не смогла, думаю. С нами был человек из Харькова, был он зав. производством, Анатолий. А директором была у нас женщина, нам дали. Сама она оттуда, с города Чернобыля. Она работала там и была с нами. Нам дали детский садик «Сказка». Там те помещения, там не везде были. Там была столовая, вроде, в детском садике помещение. А все остальные помещения были... ну дома закрыты, только вот там общежитие, где люди жили. Вот мы же это жили и работали в садике в этом. В помещениях этих и жили и люди, и мы жили в том самом. Нам дали помещение, там были кладовки переоборудованы под эти помещения или… эти дали помещения нам. Но, что самое главное – нас, так как бригада была 6 человек, это мало было для работы этих людей и нам дали – ребята были. Это повторно уже, они оканчивали Луцкое кулинарное училище, они повторно приехали, или деньги заработать, или что? Приехали повторно туда на работу. И их присоединили к нам. Потому что бригада должна была быть не меньше 30 человек.

Н.К.: Угу.

М.И.: Очень это тяжелый был труд, работы – людей много. Что мне еще такое это – ну, тяжело было. Представьте себе, что работать, где в садике было 400 детей и готовить, и где мы каждое утро мы готовили кушать для ребят, которые ехали на работу, на станцию туда, где-то полторы тысячи человек. На полторы тысячи это. А печки не успевали, вот эти конфорки сами не выдерживали всего этого, потому что столько много готовить было нужно, кормить людей. Мы должны были, мы считай первые дни мы работали по 22 часа, мы не могли войти в такую колею. Потому что очень тяжело и не было вот… то, что печки очень сильно перегорали, что мы не успевали. У нас были 3 электрика, которые, вот сгорела конфорка, мы новую ставили. Это там кушать варится, там перегорело, вот он сразу ту снимает, другую ставит. Просто что очень сильная нагрузка на такое количество людей, а само помещение очень маленькое было. В том помещении жили и люди, и мы жили в этих комнатах. И оно полностью, это детский садик «Сказка», были ребята и большинство там жили, кто работал. Ну, и милиция, и военные, и на станциях работали, и на других работах находились. Нам выдали, сказали, что нам выходить никуда нельзя. Выдали нам вот эти…

Н.К.: Лепестки?

М.И.: Лепестки (смеется). Вот мы приступили 9-го числа к работе. Июля, 9-го июля. Нас привезли туда на этот и рассказали, что нам надо, что нам надо как готовить. Вообще была бригада, которую мы меняли, уже забыла, откуда она. Что они нам все порассказали, подсказали, подготовили. И считай, с нами день побыли, ну полдня, там до вечера что-то побыли и мы начали с ними работать, ужин раздавать, стоять на это, присматриваться и начали по-новому здесь работать. Жили мы, я сказала, в детском садике «Сказка», там и работали, там и жили. Я была там, работали мы с 9-го июля по 25-е июля. Ну, как сказать, в общем, сильно моторошно первые дни было. То, что нигде… кое-где свет, вот возле нашего садика было такое общежитие, где только горел свет, где люди вот это 9-тиэтажка, люди там жили. А кругом дома – вся темнота, только свет горел возле подъездов. Все было опечатано.

Ну, за первый день этого 9-го числа туда-сюда, на второй день ото же ж очень удивились. Еще когда мы ехали, очень удивились, какие большие яблоки, вишни были вот на деревьях, где близко, около берега, там наверно село или что-то такое. И там, и там видели, когда ехали вот по дороге, мимо частных домов города Чернобыля. Оно тоже было, как частные дома и высотные, как поселок городского типа. Деревья, ну деревья сами по себе, а цветы выше нашего роста и не достать. Куры бегали, утки, гуси и так далее, яйца там. Вот такая обстановка была, очень тяжелая. Очень тяжело, очень сильно вспоминать это все. Пока адаптировалась к этой работе. Очень тяжело, нагрузка сильная была. Мы не могли никак прийти.… В самой вот этой обстановке, в самой, что увидела в первые дни. Ну и сама вот эта работа. Я говорю еще раз, что мы очень тяжело, много работали, мы не могли никак вот это войти в колею в связи с тем, что очень тяжело было. Сама нагрузка, еще маленькое помещение было. А для такого количества людей нужно было наготовить. Кормили очень хорошо, именно ту еду, ну всё, что мы по меню готовили, у нас были технологи, с нами все, раскладки вот эти все. Утром приготовили, покормили и убирали. На обед – все новое, на ужин – все новое. У людей были талоны, у них денег не было. Они приходили вот эти ребята, которые работали на станциях. В обед мы кормили, кто в больнице, со скорой помощи, по милиции ребята, которые охраняли дома, все это. Приезжали люди, мы могли их покормить или сухим пайком им давали и по очереди дежурили ночью. Потому что ночью… Вот это в обед там, вечеря, отработали, помылись, ложились, всё перебрали. У нас всё это убирали, мы должны были показать, что мы все уничтожили. Мы не знаем, куда его забирали и увозили это, что оставалось. И кто не хотел, ребята, очень хорошо у них были эти, на талоны им давали сухим пайком. Очень хорошие были. Вот тогда пошли вот эти напитки, колбасы, шоколада давали много ребятам, которые на станции работали. Кто что хотел, то и брал. Ну, сама, как сказать, но мне до сих пор вот это перед глазами вот это, едем, вещи детские вот это все, такое, что мне очень…

Н.К.: До сих пор перед глазами стоит?

М.И.: Да, больно смотреть и вспоминать и вот это жуть, вот это всё у меня самое большее вот это впечатлило, что такая обстановка, что нигде никого нету, и не слышно ни детских, ни взрослых. Только те, кто на станции вот это. То люди с нами работали, они поработали по поселку. Темнота, пустота, все на свете была жуть вот такая.

Н.К.: Скажите, пожалуйста, была ли возможность написать или позвонить домой?

М.И.: Ну, была возможность позвонить, ну как, это сообщить все такое. Ну, я не сообщала.

Н.К.: Да?

М.И.: Тут у меня никого не было, а так, на родину, к маме – это я уже потом приехала, когда приехала, тогда все рассказала. Я вот, говорю, что до 25 числа мы там. Ну как сказать – каждый день одно и то самое. Встаешь утром или по очереди. У нас была очередность, потому что сил не хватало. Я ж говорю, что по 22 часа работали, потому что надо было и бульоны сварить, и на первое приготовить это. Мы по очереди дежурили, все это готовили. Но с нами были эти ребята молодые вот, что я уже сказала, с Луцка. Они как-то хотели: еще вспомните, говорили (смеется). Вот эти люди, которые припятчане, еще которые в городе Чернобыле жили. В поселке Припять мы ж там не были, туда не ездили, в самом Чернобыле. Люди ж тоже получали, работали на станции, были у них очень хорошие машины, вот эти Волги: 24-ка, 21-е, другие там машины. Очень новые, все по брошено возле домов, возле…

Н.К.: Угу, угу.

М.И.: Ну, ребята же, они как с деревни, что сказать (смеется). Выходили, хотели – брали покататься, посмотреть. Ну, я не знаю. Ну, проработала, я говорю, до 25-го. Но работа одна и та же самая, одна и та самая. Приходил товар, мы надевали это все, форму мы меняли. Условий сначала совершенно… ну такие, где помыться на кухне, ну, такая обстановка. Но потом же мы выгружали товар, и мы помогали, и все люди, ну не все люди, а все, кто там работал, помогали. И то же самое – приступали, одно и то же самое, чтобы людей покормить, приготовить, покормить нужно было, хотя сил не хватало, стоять, улыбаться…

Н.К.: Угу.

М.И.: …и говорить всякие хорошие слова. Бо мы знали, что это ребята идут, не знаю как сказать… Уже ж было известно, что радиация, они этим дышат, они этим всем на свете. И нужно было их как-то поддержать, доброе слово сказать вот это. 25 числа, я проработала там. Нас посадили в автобусы, назад когда мы уже ехали посадили в автобусы. И я была награждена почетным дипломом, когда мы уже закончили. К нам приехало руководство, нас поблагодарило за труд, за работу и я получила этот благодарственный диплом, письмо или грамоту от ОРСа Чернобыльского. От директора ОРСа города Чернобыля грамоту. А за что, за эту работу.

Н.К.: Назад Вы добирались так, же как вас и везли или как то иначе?

М.И.: Нет, потом нас везли автобусом, до Киева нас привезли. Нам дали справки такие тогда, что такая-то, такая-то отработала в городе Чернобыле 265 часов, это 15 дней и мы по этой справке подходили к кассам и покупали без очереди билеты. Мы купили билеты, вот нас 6 человек и поехали. А не, мы приехали еще в Киев, ну там два человека осталось, потому что они понесли документы в министерство наше, при ОРСе это сдать надо было. А мы взяли билеты и поехали домой. Приехали в Харьков, нам дали сразу ну как – типа отпуска. Мы приехали, отчитались, что проработали, все хорошо каждый. С Киева перезвонили, что никаких претензий нет к нам, работали хорошо, за что мы были, был какой-то праздник. Вот это был июль, был праздник, мы были награждены грамотами, благодарственными письмами за работу в городе Чернобыле в ОРСе ТЕЦ-5. Дали отпуск и мы поехали, вот тогда после этого я поехала в деревню на родину.

Н.К.: К маме?

М.И.: К маме, да. Сказала там, расспрашивали, ну и я тоже ж не все, не все можно было тогда говорить.

Н.К.: А, то есть Вам сказали, что что-то секретно, да, что-то нельзя, да?

М.И.: Ну чтобы много не разговаривали (смеется).

Н.К.: Ага, то есть даже так было немножко.

М.И.: Да, да.

Н.К.: Ну, а люди, в принципе, интересовались, да?

М.И.: Конечно.

Н.К.: То есть проявляли интерес.

М.И.: Да, да. Та и тут даже, в Солоницевке, в поселке, где я жила, проявляли интерес.

Н.К.: А ощущали ли Вы среди простых людей, какое-то отношение особое к Вам, как к человеку, который там побывал?

М.И.: Да, очень сильно.

Н.К.: Можете рассказать немножко об этом?

М.И.: Ну, если начнешь об этом говорить…

Н.К.: Ну пару слов хотя бы.

М.И.: … «Что в Чернобыле была? Да ты что? Ой, как вас туда послали? Как вы работали? Как тяжело? Там же радиация такая? Как вы так могли бы?… Ну, большое спасибо вам за труд, вы женщины, что вы так это, что вас послали…» Ну, я говорю, послали, сказал начальник ОРСа – надо ехать. Нет – поувольняем по статье.

Н.К.: Угу. То есть даже так.

М.И.: Да, был приказ. Хотя мы считаемся как командировочные, ну, которые в командировке работали.

Н.К.: А можно такой нескромный вопрос, а были ли Вы тогда замужем или потом? Или как у Вас?

М.И.: Нет, у меня не сложилось, потом я вышла замуж.

Н.К.: Уже после Чернобыля?

М.И.: Да. У меня была, я жила, после Чернобыля у меня была замужем, но не было детей до Чернобыля, а потом, после Чернобыля я забеременела и родила в 88-м году. Я еще работала, потом меня перевели на новую работу. И после отпуска я вышла и в столовой работала. Потом я на подмене была в других столовых. Летом столовая ж, то была закрыта, и школа была закрыта. Забеременела в 87-м и в 88-м году 17 октября я родила дочку Оля – Иванова Ольга Павловна.

Н.К.: Угу.

М.И.: И я ушла с работы. Ну, я ушла в декрет и с тех пор я по сегодняшний день не работала. Хотя я была… ОРС потом был, ну, где-то… как сначала, я получала там на ребенка все, но тогда никаких вот этих льгот, ничего не было. Наше удостоверение вот это. В 88-м была создана Харьковская городская организация «Союз Чернобыль», потом Харьковская областная организация «Союз Чернобыль».

Н.К.: Угу.

М.И.: И я уже 88-м году 1 октября мы поменялись с поселка Солоницевки, еще я беременная была, на поселок, в город Харьков, Ленинский район, на микрорайон Залютино, где я с 88-го года с 1 октября по сегодняшний день и живу там. Так как я была в этом ТЕЦ-5, меня начали там, ну, ушла в декрет, переехала, и никто почти, ну так с работы знали где, что это. К нам хорошо относились, когда мы работали, кормили на ТЕЦ-5 людей, курс блока был там, на ТЕЦ-5, когда еще в Солоницевке. Мы вот кондитерский цех, и ночью мы работали, чтобы на утро на рано пирожки там, все на свете готовили, чтоб людям с утра. Эти были, киоски были на станции, столовая небольшая. А мы готовили здесь, на пром. площадке, а туда возили в термосах. Ну не киоск, не столовая, а там буфет такой был организован на пром. площадке ТЕЦ-5 и нужно было, чтобы продукция с самого утра была готова. Потому и ночью работали. Тоже за работу. Отвозили туда продукцию. У меня есть награждения и грамоты. И вот в 89-м году, так как я уже в Чернобыле и обком профсоюза и профсов для… не помню, какой-то праздник, меня поздравлять (смеется), а они не знали где я живу. И потом вот это через Харьков, через это, разыскали меня и уже знали, что ребенок есть, и я должна была получить на ребенка… Тогда присылали для чернобыльцев, для переселенцев, эвакуированных присылали с заграницы эти, как сказать…

Н.К.: Гуманитарная помощь?

М.И.: Посылки с продуктами и еще что-то там такое. Но это там для детей всякая гуманитарная помощь, да, там такие всякие детские варенья разные, что-то там нам давали. Ну и потом меня нашли и что бы я получила. И я получила для себя, для поселка Солоницевки, как бы меня профсов знал и обком профсоюза о том, что на ТЕЦ-5 работала. А потом же мне сказали: «Не хотите ли получить для ОРСа, для Ленинского района?» Ну, а я уже сказала, где я живу, но прежде чем надо было получить, мне нужно было иметь такое удостоверение, что я являюсь чернобыльцем. Но я показала документы, а они сразу говорят: «Не хотите получить наше сейчас удостоверение?» А тогда, была организация наша, она находилась, ее, так сказать, под крыло взяла Светлана Александровна Горбунова-Рубан. Был областной Красный Крест, который на площади Поэзии находился. И там вот это наша организация была. Ну, помещения не было своего и там вот эта областная организация, которая у нас сейчас есть, была там. И они позвонили туда и мне выдали такой членский билет. Мне по нему, как сказали, что нужно это. И я поехала домой, я ребенка кормила в этот период. Пока я между кормлениями приехала сюда, он был выписан, я привезла фотографию, поставили печать. И я его получила 13 декабря 89-го года, уже малой был год 1139 номером (смеется).

Н.К.: Даже запомнили.

М.И.: Да. И по этому удостоверению я потом вот это ж сумела такое удостоверение получить. Такой членский билет наш, как тогда было. Сама общественная организация выдавала. Это занималась, я привезла эту продукцию в Ленинский район для детей тоже, оставила в районе там администрации. И в Ленинском районе посоветовавшись, чтобы я… администрация: не хочу ли я быть, заниматься детьми чернобыльскими. Вот я, можно сказать, в чернобыльское движение начала.

Н.К.: Ага, вот так вот у Вас сложилось, как бы.

М.И.: Да, сложилось. Ну так, еще ребенку всего был год и месяц. И я ну так, я приходила по каким-то, но не всегда. Тогда же надо что-то было по детям чи получить, чи администрация Ленинского района вызывала, чи пойти на какое-то такое расширенное совещание по детям. Вот они мне сообщали, и если я могла, я тогда ездила, а не могла – было это. А вообще-то движение где-то я уже, ну, вот это 89-й, девяностые.

Н.К.: То есть уже столько лет, да?

М.И.: Движению уже столько лет.

Н.К.: Ничего себе!

М.И.: С 89-го года. Конструктивно я уже начала где-то сильно, когда ребенку исполнилось 3 года. Я была в своем районе зам. председателем по детям. Потом я была зам председателем. У нас был первый председатель Ленинской администрации Сытник Владимир Николаевич, который создал организацию, и я занималась, меня ввели… детьми занималась я. Потом я была введена в Харьковскую городскую, областную. У нас была Харьковская городская и областная «Деятель Чернобыля» создана. Я стала заниматься взрослыми, заместителем была, инвалидами. Наши при районе создали фонд инвалидов Чернобыля Ленинского района, где по сегодняшний день председатель Фролов Николай Федорович, который тоже был в Чернобыле от военкомата посланный. И я, и Сытник, мы занимались вот. С 89-й год так мое началось чернобыльское движение.

Н.К.: Ничего себе.

М.И.: По сегодняшний день. Потом я стала заместителем, первым заместителем у Сытника. Потом в две тысячи… тысячном… в девяностые он был председателем, но в 2000-м году меня избрали председателем Ленинской районной организации «Союз Чернобыль». Я выбрана была, я проработала председателем 10 лет.

Н.К.: Ничего себе.

М.И.: Да. До 10 не хватало… меня было 1 июня избрано, а я отдала первого, в первых числах апреля.

Н.К.: Что Вы думаете по поводу мероприятий, посвященных памяти этим событиям? Достаточно их, недостаточно? Возможно, как-то по-другому хотелось бы, как Вам кажется?

М.И.: Ну сейчас как я, ну что я думаю по этим мероприятиям? Хотелось бы, ну как сказать, и мероприятия чтобы проходили и хотелось бы, чтоб больше помощь какая-то выделялась как-то для вдов, особенно, чернобыльских. У нас в Ленинском районе, чего я… ну а потом я стала как-то больше, когда председателем, появились вдовы. У нас в Ленинском районе погиб чернобылец, он, ну, может, ему плохо было, первый на районе в 87-м году погиб. Ну, он был от милиции послан на работу. У него была семья, маленький ребенок, и сейчас есть дочка. В 87-м году он где-то уехал в Россию к родителям и там случилось, как сказать, авария и он погиб там.

Н.К.: Угу.

М.И.: Потом один человек, потом в девяносто… в 90-м году умер один человек. Вот я даже сделала статистику и за каждый район, за каждый год. Самое уже начали так умирать где-то в 92-м 4 человека. Потом пошло, пошло, пошло, с годами все больше и больше.

Н.К.: Все больше и больше.

М.И.: Да, стали люди умирать и по сей день. У нас на районе сейчас умерло 200 с чем-то человек. Еще вот тогда, когда я была председателем и мне, ну и тогда начали делать памятные знаки, памятники на районах. А у нас как Ленинский район, у нас есть сквер пожарных на Полтавском шляхе, 48 или 50… ну да, 48/50 он считается. И там вот этот памятный знак, он, когда начали вот эти мероприятия проводить, туда город. Ну, даже город и область в связи с тем, что тогда еще не было памятника нашего Чернобыльского в парке на Пушкинской, в Молодежном парке. Все съезжались и проводили мероприятия в нашем Ленинском районе в сквере пожарных, как пожарники и на ликвидации аварии первыми были пожарники.

Н.К.: Угу.

М.И.: Они спасали все это. И проводились мероприятия. Вы сказали, какой памятник может быть, когда у нас уже есть памятный знак, ой, памятник есть пожарным. Но я все равно задалась мечтой, что вот что-то сделать для вдов Чернобыля. И на Полтавском шляхе, где сквер пожарных, там есть такой треугольник. Это пожарные свою агитационную работу вывешивали, там показывали эти эскизы вот это про пожарных, вот эти листы, ну всякое. И я вот с того периода добивалась, чтобы вот это или памятник или что-то сделать. Ну, я вообще хотела вот это именно в центре. И нам, ну как мы и могли, нам дали как типа такого треугольника от пожарных (смеется). И на том треугольнике вот мы каждый год. Его открыли в 2006 году. А когда еще перед этим, мне вот это семья, муж был. И в 2003 году у меня муж, ну, в частной фирме, так получилось, погиб.

Н.К.: А он тоже чернобылец?

М.И.: Нет-нет, я была на ликвидации. Погиб – это было 5 декабря 2003 года. И, знаете, у меня была какая-то такая депрессия, все. Благодаря администрации Ленинского района, председателю Бодному Борису Александровичу, который был, и Деменчук Тамаре Филипповне, зампреду, они меня как-то вытащили из этого. Заставили по-новому заниматься, добиваться, вести, я ничего не хотела. Потому что он пошел утром на работу, а в 9 часов вечера, как раз морозы, холод, сообщили, что произошло такое горе. И он в частной фирме работал, произошел взрыв, пожар и он погиб. И я задалась этой целью, что ну. Как вдова то, у меня был тот статус, я работала на Чернобыле, а вот этих людей, которые мужья умирали, уходили. Каждый уходил по-разному. Есть умирали, есть суициды разные были. Потому что есть не выдерживали, это не переносили. Отношение такое к людям стало это власти, никто не хотел, пока не были созданы наши чернобыльские организации. И мы тогда, вот это же, я решила, да, поставила себе задание, сделать памятный знак на районе умершим чернобыльцам. И каждый год у меня на таком треугольнике книга памяти, я не знаю, есть тут книга памяти? Хотите, покажу?

Н.К.: Надо посмотреть, да.

М.И.: Выставляли вот за этот период, из года в год, мы делали тот треугольник и на этом такой, как типа с пластика сделали сзади, ну памятник, такой как сейчас в сквере, ой, не в сквере, а в Молодежном парке и фамилии умерших чернобыльцев за каждый год.

Н.К.: Угу.

М.И.: Потом же стало вот это 14 декабря, день ликвидатора, как сделали указ. Ну, теперь мы за период, считайте по полгода на том стенде, на том этом, мы выставляем всех умерших чернобыльцев вот за этот период. Что я еще такое могу сказать бы? В районе, тогда по тем временам как-то больше относились к чернобыльцам, как-то с уважением, считалось вот. Но все-таки нужна была бы, чтобы помощь больше была для этих вдов. И мы на районах, вот да, тоже ж кроме этого, что я было мною сделано. Не только мной и у нас был совет, это все люди до этого. Это было еще, председатель был Сытник, в нашем районе было это мероприятие. 26-го для нас заказывали где-то кафе, каждый год, чтобы встретится с вдовами, с ребятами-чернобыльцами, поговорить, пообщаться. Их поздравляли, грамотами награждали там разными, это все. И так из года в год шло и по сей день. Большинство потом, уже я это стала, ну, это больше вдов стало, и по сей день мы делаем мероприятия. То ж тогда больше были ребята, а потом мы решили, что нам еще тоже помог депутат Верховного Совета Фельдман Александр Борисович, он нам как-то выдал. Ребята тогда, ну что не было денег, они, мы написали на проведение мероприятия. И он как, была нам выделена сума, где мы были, делали, заказали себе кафе сами, как чернобыльцы вот с этой сумы, на 50, на 60 человек кафе, которое называлось Ярославское, на улице Ярославской. И там тогда было вдов очень много, большинство вдов и чернобыльцы. Мы задались целью в первую очередь приглашать вдов, а потом уже, если вдовы не могут, мы стали приглашать, ну, ликвидаторов, переселенцев, эвакуированных вот это, на наше это мероприятии, которое на районе 26 апреля проходит. И так оно идет по сегодняшний день.

Н.К.: Ну, и тогда последний мой к Вам вопрос, касательно будущих поколений. Вот Вы прожили такую жизнь, у Вас такой опыт, скажем, такой необычный. Оглядываясь на вот то, что Вы прожили, на вашу жизнь, что бы вот Вы могли, не знаю, такое важное, возможно, посоветовать или сказать будущим поколениям, которые возможно еще родятся, возможно, еще только смогут об этом прочитать, может, в учебниках или что? Вот хотелось бы каких-то, возможно, выводов от Вас, которые были бы полезны им?

М.И.: Ну выводы какие бы хотела сказать? Я хотела сказать (смеется) что…

Н.К.: Вот на сегодняшний день, Вы же наверно все-таки как-то вот обдумали, да?

М.И.: Вот на сегодняшний день я бы хотела сказать, что вот самое главное, что сейчас у нас идет, чтобы не было войны. Чтобы молодое поколение не почувствовало ни войны, никаких не взрывов вот этих. И чтобы не повторился второй Чернобыль. Вот чтобы был мир на земле, уважение к друг другу, к старшему поколению, к инвалидам-участникам войны, инвалидам войны, это тоже старое поколение. Мы должны… мы как-то больше их раньше почитали, чествовали, все на свете. И так же должны чествовать и почитать чернобыльцев. Придут, и не станет инвалидов, этих участников-ветеранов войны, афганцы. Это все люди, которые сделали очень много для нашей страны, для нашего народа, для мира. Защитили и мир, и Европу, и весь тогдашний Советский Союз. Ну… (смеется)

Н.К.: Спасибо, все или еще что-то хотите?

М.И.: Ну а сейчас я вот не только что я заместителем, я уже сказала, и голова комитета «Вдовы Чернобыля». Как-то больше напряжение, нагрузку я делала на это вот. Я еще хотела добавить, что вот благодаря этому я все-таки нас очень.… Все-таки по вдовам хотелось бы больше сказать, что у нас такой закон, что вдовы, особенно беднота.… Что ребята ликвидаторы, переселенцы, все кто уходят из жизни, а им надо посмертно еще давать. Что бы была связь, была группа, было все на свете. Нет, он умирает, и его жене нужно подтверждать, делать связь и доказывать, что она является женой чернобыльца, ликвидатора или переселенца, или там эвакуированного. Вот это обидно, потому что статистика – вот у нас в Ленинском районе со статусом которые жены имеют статус, имеют там и коммунальные льготные.

Н.К.: То есть выводы на сегодняшний день, что законодательно это не продумано. Надо продумать, да?

М.И.: Да, надо продумать законодательно для вдов, для статуса. Дети наши, которым исполнилось 18 лет, потеряли статус. Вот у меня дочка, тоже бы вернуть все это. Я бы очень хотела бы, чтобы вернули статус, сделали законодательно для вдов без статуса, которые не имеют вот никаких подпор, такой, как имеют все остальные. Но благодаря нашему городскому голове, Геннадию Адольфовичу Кернесу, который в 2011 году все-таки сделал льготу, местную льготу для вдов, которые не имеют статуса, на коммунальные послуги – это 25%. Это очень, ну как сказать, подпора, большое спасибо ему за это. И хотелось бы, чтобы было не 25%, а 50% и все-таки я буду заниматься, добиваться, просить, чтобы эта льгота. Если от государства ничего не получится, закон, ну вот этот, не сделают такое, буду добиваться на уровне города, чтобы вдовам без статуса тоже была. Особенно не считается, для вдов ликвидаторов, для тех ребят, которые в первых числах были на ликвидации аварии, чтобы и их семьи помнили и про их жен не забывали никогда. И помогали чем можно. Чем смогу, тем буду помогать. У нас в районе тоже наше руководство, они все проводят для нашего района, для вдов вот эти мероприятия, тогда же помог вот это Фельдман, потом помогал глава администрации помогал. Был Наконечный Владимир Васильевич, очень благодарна, все это. Он тоже каждый год к 26 апреля и ко дню ликвидатора тоже проводит встречи с ликвидаторами, с нами это, награждает там это. Сейчас Мусеев Максим Сергеевич тоже помогает и встречи проводит с ликвидаторами, с переселенцами, поминальные обеды 26-го делает, вот 23-му…

Н.К.: В общем, после Чернобыля люди соо…

М.И.: Сообщаются, приходят, хотя бы раз в год, в полгода вот это стало сейчас же полгода. Приходим, общаемся, чем можем. Бисквитная фабрика нам очень так. И кондитерка помогает и это хотя бы для вдов. Мы пишем письма и для вдов делают наборы продуктовые, чем могут, тем помогают. За этот период я была награждена местными грамотами администрации Ленинского района, городской администрации, почетными подяками, грамотами. Была награждена грамотой министерства, ой как его… с Киева, и за ту работу, особенно мне дорого, что, когда 2006 году я делала вот этот памятный знак умершим чернобыльцам, за этот период я награждена орденом Княгини Ольги 3-ей степени.

Н.К.: Ничего себе.

М.И.: За ту работу. И я считаю, что силы прикладываю и буду прикладывать для вдов ликвидаторов, для вдов. Очень это болезненный мой вопрос, потому что стал, я еще раз повторюсь, тогда, когда погиб мой муж. И я задалась целью все-таки для этих людей вот сделать этот памятный знак на районе, помогать людям, вдовам Чернобыля. И сейчас на всех совещаниях, на всех собраниях я делаю вывод, чтобы наши руководители общественных организаций, областной, городской тоже и эти председатели районных организаций общественных писали, добивались, чтоб для этих людей была сделана льгота, вот как есть льготы у ветеранов афганских семей. И чтобы для наших тоже была введена. Не вот именно, что после смерти она должна доказывать, а автоматически была связь, она как вдова, она должна автоматически переходить и получать эту льготу, как и все остальные, получают вот это льготы.

Н.К.: Спасибо.

М.И.: Да, спасибо.