Виктория Науменко (далее – В.Н.): Сегодня 29 декабря 2017 года. Мы находимся в городе Сумы в помещении «Союза Чернобыль Сумы». Я Науменко Виктория. Представьтесь, пожалуйста.

Александр Новак (далее – А.Н.): Я Новак Александр.

В.Н.: Очень приятно. Расскажите, пожалуйста, о своей жизни.

А.Н.: Родился я в этом городе, городе Сумы, 23 октября 1966 года. Садик, школа, училище, армия (смеются). После армии… в 86-м призвался, в 88-м – демоб… уволился.

В.Н.: Демобилизовался.

А.Н.: Демобилизуются – это в военное время. Тогда уволен в запас, вот. И с 1988 года рабо… поступил сразу же на Сумское научно-производственное объединение им. Фрунзе слесарем [неразборчиво] в отдел метрологии измерительной техники, где я работаю по сегодняшний день, по настоящее время, но уже в должности заместителя начальника отдела метрологии, куда пришел слесарем, тут сейчас я.

В.Н.: Угу.

А.Н.: Так, где-то так. Ну что там еще было? В армии, я понимаю нас интересует эта тема, да?

В.Н.: Получается, что в 1986 году вы призвались, а…

А.Н.: В 1986 году я призвался в мае месяце во внутренние войска Киевский полк 7429 внутренних войск, вот. Проходили курс молодого бойца, и поскольку я перед армией от военкомата закончил на водителя категории С, я призывался в качестве водителя. Вот. Потом 86-й год, это практически это я в мае призывался, это уже было после Чернобыля. Ну, пункт, который был, так сказать, доподготовки, подготовки, ну, там курс молодого бойца, так называемый центр учебный, который был под Киевом, он был переоснащен центром переброски на Чернобыль, там база была и оттуда отправляли на Чернобыль, вот. И мы проходили, ну, так сказать, при частях, при ротах курс молодого бойца, а на доподготовку водителей там отправляли… должны были в Золочев Львовской области, но я попал в Запорожье. Вот. В Запорожье попал это вот где-то так май-июнь, вот, в июле где-то я попал уже в Запорожье на доподготовку водителей. Там полгода надо по армейским этим всем нюансам. Вот. Прошел доподготовку водителя и так получилось, что практически я должен был остаться в Запорожье. Но 87-й год, первое, в общем, специальность у меня воинская водитель-химик.

В.Н.: Химик? (смеется)

А.Н.: Так, водитель-химик (смеется), вот. И по окончании доподготовки я был, ну там, в химотделении первой роты Запорожской ВЧ 3668, вот, где доподготовку проходили и там остался водителем. Но в январе, там 1-2 января, получается первое, так сказать, политзанятие, тогда еще политзанятия были, проводил командир части и сказал мы отправляем на Чернобыль. А сводные подразделения с различных частей отправляли служить в Чернобыль, сводный взвод. И перечисляет специальности: там, специалисты ТСО инженерно-технических средств охраны там столько-то человек, там столько-то, водитель-химик, сержант-химик, ну и короче, я так понял (смеется), что экипаж, сержант, мой командир и я уезжаем на Чернобыль.

В.Н.: Угу.

А.Н.: Ехали, а это уже январь месяц, а тогда год был веселый, ну поездом, понятно, до Киева. В Киеве оперативно-стрелковый полк внутренних войск 3217, на Подолье это базировался и мы были прикомандированы к этому полку, всех, кто приезжали, были прикомандированы к этому полку, который… Спецбатальон этого полка находились в зоне отчуждения, охраняли периметр зоны отчуждения, то есть на «колючке» сидели. И также на КПП 1 – это вход на станцию там тоже ж стояли наши, первый батальон стоял там. Ну, я попал в 4 батальон. Основное место штаб батальона был в Рассохе, ой, Господи, в Рассохе, это штаб полка в Рассохе. В Максимовичах роты стояли, Денисовичи, Максимовичи, Полесское 8 рота, ну да, две в Денисовичах, одна в Полесском и седьмая в Максимовичах. Так, это не было зоной обязательного отселения, это было 27 км, если так отсчитать, от станции, вот. Караулы у нас были по периметру, это «на колючке» на 10-тикилометровой зоне стояли мы, вот. Выезжали на срабатывание, когда, ну допустим, кто-то пытался в зону проникнуть или там бывали, ну, линейно-техническая система срабатывала, на пульте лампочка загоралась, там в БРДМ или УАЗИК, ГАЗИК ехал на место срабатывания. Животные попадались, самогонщики заходили (смеется), такие всякие, ну, там мародеры были, всякое там немножко было, но особых таких никаких. Это получается так, что зимой мы ото приехали. И единственное, когда ехали туда это в крытых ЗИЛах и мороз тогда был веселенький такой – за 20 градусов. Короче, весело там. 5 января я уже был в зоне, в Максимовичах.

В.Н.: Угу.

А.Н.: Нас привезли в батальон, а оттуда уже разбрасывали уже по ротах. Но я оставался в Максимовичах и где-то в октябре 1987, ну то есть практически все время 1987 там пробыл и в октябре 1987 нас передислоцировали, ну, наше подразделение, в Рассоху. Ну, то есть, это уже было внутри «колючки». Штаб полка стоял и, этот самый, первый батальон в Рассохе находился. Там я был порядка двух месяцев, октябрь-ноя… Да, потому что перед новым год меня опять перевели в 4 батальон в Денисовичи, батальон, только другой уже, на колючках.

В.Н.: Угу.

А.Н.: В 88-м 25 апреля нас демобилизовали, уволили в запас.

В.Н.: Угу, с Чернобыльской зоны именно уехали.

А.Н.: Ну, вообще уже все там. Хотя вот когда мы из Запорожья ехали уже теоретически как вот сводные, вот мы приехали, поменяли своих ребят, которые были наши из Запорожья. «Привет, здорово», то сё, мы поехали. Было такое, что типа нас через три месяца поменяют. То есть, нас как заехали мы туда, так мы там и остались там до самого дембеля. В тот период, когда служили, там получается такая вот ситуация интересная. Мы, когда были прикомандированы 3217 воинская часть, да, при батальоне это, в июле, с 1 июля 87-го года на базе при этих батальонах прикомандировочниках спецбатальоны были. Там было 4 украинских это 3217 и 4 3211 Минского оперативно-стрелкового полка, которые по периметру располагались от зоны отчуждения, был сформирован ВЧ 3041 (имеет ввиду 3031), то есть отдельная воинская часть. Именно уже это все вот как нас туда закрыли, все, мы уже были при той воинской части. Вот. И получается, ну так, грубо говоря, ну, 4-е воинской части практически поменял за два года службы. И возникли с этим вот проблемы какие – когда вот уже в наше время, когда возникали проблемы там потери удостоверения и так далее и тому подобное, я ездил в архив на Щорса, 38, как раз там ВЧ 7429, где… куда я призывался, там находится архив МВД. Вот.

В.Н.: Угу.

А.Н.: И когда я ездил в архив, ну, там зашел в архив там нужна была справка все и подполковник там достает дело и говорит: «Вы служили там-то, там-то, там-то, но справку, ну все есть. Но справку я вам могу дать только по ВЧ 3217, то есть за эти полгода с января по 1 июля 87-го года, потому что по 3031… 3031 УВЧ 3031, которая была создана, архивов нет». Вот это такая интересная… Я понимаю, что вот ребята все, которые там приехали, не знаю, призывались ли… та призывали ж уже на ту уже часть, осенний призыв-то приходил же уже на 3031, как вот там у ребят с архивами, кто там служил, там вообще никаких концов не найдёшь. Ну, это как – по началу все было, как вот части, которая на территории, при, питание усиленное и все, и там, короче, строевой нету, ничего не положено (смеется), футбол гоняем.

В.Н.: Да? (смеется)

А.Н.: Комбат сразу (смеется) – нельзя, потому что пыль взбиваем, ну, в общем такое, то есть. Ограничено было и в зоне было, потому что тоже нельзя было пыль взбивать, а так непривычно было. Молодые, глупые были, не береглись, ну а так вроде бы особых никаких приключений там не было.

В.Н.: Вы вообще помните, как Вы узнали о Чернобыльской аварии?

А.Н.: Ну… так, это получилось я еще на работе был, потому что ну как, я ж в мае призвался, а это произошло 26 апреля, еще ж меня не призвали, вот. И на работе зашел разговор о… на Чернобыль аварии, вот и так ото разговор. Так, после училища, я закончил училище в феврале 86-го года, ну там сколько 3 месяца?

В.Н.: Угу.

А.Н.: …работал на насосэнергомаше. И так разговаривали, что ребята, ну что я так вспоминаю, говорят, что когда построили Чернобыльскую, приглашали в город атомщиков, там новый город, туда-сюда, кое-кто поехал. Ну, я там не знаю этих людей. Так вот только что разговоры были там, вот. Ну, авария – и авария. Тогда ж… это сейчас же там знаем, а на то время – какая-то авария, какая-то авария.

В.Н.: То есть, так сильно не обсуждали, да?

А.Н.: Да, авария, а ее ж тогда был, умалчивание никто ж ничего – ну, авария, ну авария, что там? А так немного, там пожар какой-то. Потом уже, когда попали туда, немножко более подробно об этом всем узнали.

В.Н.: Ну а вот когда Вам объявили, что Вы поедете в Чернобыль, вот тогда Вы уже чувствовали тревогу какую-то, опасность?

А.Н.: Совершенно нет. Как-то оно… ну… вот если… Оно не осознавалось все это. Подумаешь, там… Ну, глупые были мы, не знали, что это такое и поэтому если так… Вот никакой не было, вообще – о, на Чернобыль еду, ура я герой типа такого. Другие совершенно были настроения.

В.Н.: Угу. А инструктаж какой-то Вам проводили? Вам вообще пытались объяснить, как себя вести, вот, как себя обезопасить, что там…

А.Н.: Ну это понятно. А как, что в любом случае, любой ситуации инструктаж проводят. Но единственное, так скажем, не лезть куда не надо, где… Ну, это уже там больше касается внутри зоны и когда на караулы выходим. Тут, в месте расположения дислоцировалось, там попроще было. Ну, дозиметрист каждый день проверял по фону радиации, радиоактивный фон. Ну, лепестки заставляли надевать, это ходить в лепестках.

В.Н.: Ходили в лепестках?

А.Н.: Ходили иногда, иногда (смеется). Да.

В.Н.: А помните вот свои первые впечатления, когда Вы приехали в Чернобыльскую зону? Какие-то вот может особые, или когда Вы там прибывали?

А.Н.: Такого, чтоб какого-то было сверхъестественного… Нормально ребята приняли. Все были это, если там у нас кое-где еще тогда, ну не кое-где, а присутствовали неуставные взаимоотношения, то там это отсутствовало совершенно. Потому что независимо от призыва все были…

В.Н.: В равных условиях?

А.Н.: В равных условиях, с одной этой. С одной темой никаких этих проблем не было. Вот это единственное, что отличие запомнилось.

В.Н.: Угу.

А.Н.: А так служба, как служба.

В.Н.: А вообще вот, можете рассказать чуть-чуть подробнее вот бытовые условия, в каких условиях вы жили? То есть, вот Вы назвали места, где вы жили, куда вас селили? Это были палатки или какие-то казармы?

А.Н.: В общем, у нас был отдельный взвод. Мы жили… Я поскольку водителем-химиком был прикомандирован, теоретически у меня было подразделение ММП, малогабаритно-механизированная прачечная. Меня как водитель-химик был автомобиль, который должен был, ну, пожарная машина подвозить воду. Но в Максимовичах этот УЛУМ был на стационарном, на месте там, где этот, Дом быта был и поэтому именно… Ну, батальон был через дорогу расквартирован, но мы были отдельно на…, ну как, у нас спальные места были, двухъярусные кровати все. И в три смены работали, обстирывали батальон ребята, которые, ну, там свои, каждый на своей должности были, это самое, робу, одежду, хэбешки, которые со всего батальона.

В.Н.: То есть, я так понимаю, Вы разные, да, функции там выполняли и на караулы ездили и…

А.Н.: Там, потом уже ж, когда уже после и в караулы потом ездил… и в караулы ездил и в караулы меня кидали, ну это уже там другая тема (смеется), когда сижу и жду, как… Это уже ну на последнем полугоде службы сижу, взвод на отделении на службе. Ну, то есть кто где, а я ну так, как бы, не в боевом расчёте. Замкомвзвода говорю: слушай, возьми меня хоть в этот в караул, чего я должен… по роте надоело шататься (смеется). Он говорит: боевой расчет расписан, ты готовить умеешь? Говорю, а что такое? Та повар… ну в карауле готовили сами. А этот повар, говорит, это самое, что-то заболел. Говорю, а есть из чего? Тот: есть, там же ж выдается в сутки. Та какие проблемы? Поехали в караул (смеется). И начал ото по два по три просили меня, а что если есть из чего готовить, то приготовить можно. Тем более так: ты картошку почистил, ты то, ты сё и там еще по дороге в караул в магазин заехали, докупилися. Поваром ездил в караул, стрелком оператора – это на Скале и помощником начальника караула ездил, ну, в общем на разных функциях ездил в караул.

В.Н.: А как Ваша семья, знакомые, вот друзья, отнеслись вот к Вашему пребыванию в Чернобыльской зоне?

А.Н.: В общем так скажу: родители очень переживали. Я то по телефону звонил, разговаривали, они переживали. Я успокаивал: ничего тут страшного. Мы ж не видели, что там творится. Ну, как вот… ничего, все нормально никак не… Ну, совершенно никаких физических проявлений на тот… это ж уже 87-й год и я попал зимой, лежал снег, лежал, уже его там придавило то, что летало летом, поэтому так оно никак не ощущалось.

В.Н.: Угу.

А.Н.: Вот. Все переживали, все волновались, а я приехал, ну куда там жаловаться? Ничего там страшного не было и так далее и тому подобное. Потому что на самом реакторе, на блоке на станции я не был. Ну, «на губу» в Чернобыль отвезли и то вернули, потому что (смеется) …

В.Н.: А что Вы там сделали? (смеется)

А.Н.: Ну это уже там такие всякие разные вещи (смеется). Когда приехали, а комендант «губы» говорит нашему старшему: мне партизан девать некуда, куда ты еще своих разгильдяев, вези назад. Ну, короче, завезли и назад вернули. Вот это единственное, когда что-то было, привезли и вывезли. Именно в самом…

В.Н.: В самом городе Чернобыле, да?

А.Н.: В самом Чернобыле. Тем более, что идет Чернобыльская, да, атомная станция, ну это ж город ближайший к… а вообще Припять же ж возле этого самого, ну, ближайшая, так сказать, от этого города. Чернобыльская называется по… В Чернобыле там инфраструктура, гауптвахта была, все располагалось в Чернобыле.

В.Н.: А было у Вас там какое-то медицинское обеспечение? То есть, брали ли у Вас анализы, следили за Вашем здоровьем? Ну, вот именно когда Вы там находились.

А.Н.: У нас были индивидуальные дозиметры, которые нам выдавали, потом мы их сдавали и всё – какой результат, что результат это, ну то есть, по крайней мере…

В.Н.: Не говорили, да?

А.Н.: Да. Допустим, вот единственно интересно, ну это так опять же оно, не знаю, влияет-не влияет насколько оно повлияло, ну допустим, у меня доза радиоактивного излучения не указана. Доза писалась по фону, поскольку кто на станцию выезжал, там работал, это уже там нас не касалось, это там свои нюансы были. У нас писали по фону, и в конечном итоге, когда я приехал, сдал военный билет в этот самый, в военкомат, мне сказали, что моя карточка дозучета не закрыта. Ну, то есть цифры стояли, а печати и подписи не было. Я поехал тогда, это уже, ну, наверное, 89-й или… 89-90-й год поехал же ж в Киев на 3217, потому что в Славутиче уже 3031 стало 3041, вот эту ВЧ переименовали в Славутиче, что в Рассохе была, вот. Поехал в 89-м, наверное, все-таки я в Киев поехал в 3217, чтоб ну печать поставить на карточке. Ну, в это время, как говорить, часть в командировке, знамя полка, печать полка в командировке, а командировка по 3217 была такая. Когда вот нас создали в июле месяце, да, они улетели воевать в Карабах, а наши батальоны остались здесь. Поэтому у меня в военном билете такая запись: в 3217 прибыл, потом, что я убыл номера приказа ничего нету, и потом уже следующее прибытие 3031. Ну так, ну тут у меня тоже немножко были проблемы, когда с документами разбирались, что это прибыть прибыл, а убыть не убыл.

В.Н.: Угу.

А.Н.: Ну, что я сделаю? Это ж не моя вина. Рассказал, что ситуация такая-такая. Но с архива там, когда справка была, там уже был приказ о прибытии.

В.Н.: Нашли, да?

А.Н.: Нет, ну по 3217 в архиве там был приказ прибыл-убыл, там в справке написали. В военном билете просто не отмечено это все дело.

В.Н.: Когда Вы вот вернулись уже со службы с этой, было ли к Вам какое-то особое отношение на работе, среди знакомых, вот как к человеку, который побывал в Чернобыльской зоне?

А.Н.: Даже так? Особого какого-то нет. Ну, когда узнавали, где служил, так немножко так ото удивление такое, ну, может, это было сочувствие, может, что-то такое. Ну, чтобы особо там что-то такое никто ничего. Задавали там некоторые вопросы: а у тебя там все ли в порядке (смеется), и так далее, не повлияло ли. В 90-м году я, нет 89-м я женился, в 93-м доця родилась. Сейчас ей уже 24 года.

В.Н.: Взрослая.

А.Н.: Да, живет… закончила учебу, живет в Киеве, работает в Киеве.

В.Н.: А скажите, пожалуйста, вот с теми, с кем Вы служили вместе вот, в Чернобыльской зоне, вот Вы с ними как-то после этого поддерживали отношения?

А.Н.: Одно время поддерживал отношения вот с ребятами, с Харькова Володя Полупан, потом потерялись как-то телефоны, когда поменялись, это самое, с Киева Задорожный Серёжа, Сергей Иванович. Ну, тоже позвонил, ото как в Киеве, звонишь, там встречались. А то позвонил, отец говорит Серёжа выехал в ПМЖ, на ПМЖ в Германию, в США. Ну, и тут тоже прервалось это так (смеется), в 90-х годах было. Ну, а так, в принципе, даже те ребята, которые были, ну, вот сумские – потерялись совершенно. Вот телефоны поменялись, по это самое все, то встретились, поговорили. А то тоже жену встретил, говорит, мы развелись, и я не знаю где он, ну так ото всякие такие вещи.

В.Н.: Ну а сейчас Вы принимаете же участие в этом Чернобыльском движении?

А.Н.: По мере возможности.

В.Н.: Да? А скажите вот, пожалуйста, вот почему Вы приняли решение принимать участие в этом движении? То есть, когда Вы начали?

А.Н.: Ну, смотрите, вот получается такая интересная у нас ситуация: когда ты нужен, у тебя не спрашивают (смеется). Ведь потому что я же не просился, и ну, так попал туда, вот. А потом, когда, ну, как ото и афганцы были такие вещи, когда – что вот мы тебя не посылали, приблизительно такие варианты бывают и у нас, вот. Все равно так, если вот интересно такая ситуация, кто мы по статусу да, мы там ликвидаторы, мы потерпевшие или мы победившие, или кто мы? Да вот, ликвидаторы, да.

В.Н.: Угу.

А.Н.: В любом случае, если ну как, ты не будешь заниматься, за тебя кто-то тоже не будет, за тебя ходить, за тебя бороться, добиваться и отстаивать твои интересы.

В.Н.: А когда Вы, в принципе, можете сказать, вот когда Вы поняли, что вот Чернобыльская вот эта авария, что это трагедия? Вот когда Вы осознали вот всё вот это происшествие?

А.Н.: Что это трагедия – это было понятно по той простой… Ну как, ну опять же также по масштабу, да – когда вот люди, которые вот, вот эти пустые дома, потому что ну, по зоне ходят коровы, зона отселения и в колючку, в середину через те ворота заходили вот в эти пустые дома, которые рушатся и тем более это ж еще был 87-й-88-й год, когда еще ну не совсем было завалено. Вот, просто, ну понятно, едем по Чернобылю, ну это когда одни военные. Нету людей, пустые дома, пустые все эти вещи. Это ж куда-то людей дели – сорвали с насиженных мест, всё это. Ну, вот сейчас меня раз – выбрось меня на улицу и куда-то завези в незнакомое место, где, я так понимаю, что отношение было бы ну ко мне, как вот к «приехали тут, понаехали, откуда вы тут взялись». Ну, есть, менталитет есть такой вот у некоторых людей.

В.Н.: Угу.

А.Н.: А это выселить сколько – сотнями тысяч человек из той зоны. Ну, и собственно эти, которые люди погибли, которые первые были пожарники, вертолётчики, которые именно были, сыпали сверху. Оно, ну оно, когда позже уже ж масштабы ее все раскрылись, а тогда оно замалчивалось. Узнали, что все-таки был взрыв, все-таки был выброс огромный, ну и что пол, часть Европы, Украину, Белоруссию, север России накрыло. Это хо… ну как хорошо, для нас хорошо, что не в ту сторону ветер дул. Не на Украину полностью, а туда, в Беларусь, Россию и туда на Скандинавию там, где-то так вот.

В.Н.: Как Вы считаете, Чернобыльская катастрофа она каким-то образом повлияла на общество?

А.Н.: На общество повлияла ли? Это такой интересный вопрос. И кому, скажем так, опять же тут от менталитета – кого это не коснулось, я думаю, никак на них не повлияло это все дело, да.

В.Н.: Угу.

А.Н.: Другое дело, повлияло в том плане, что безопасность, начались эти протесты движения против энергетики атомной и так далее и тому подобное, вот. Ну, а насколько это относительно общества может повлиять отключение атомной энергетики и оставить без электроэнергетического потребления – тут опять общество…тут всех членов общества, да? Если, допустим, ну вот вы, я там, например, включил лампочку и горит она у меня целый день, да. Вы включили посветили, выключили, условно, да. Это все вроде бы не связанные вещи, но есть связанные с этой же энергетикой, с этим… то есть вы экономите, вам надо меньше энергии, а я не экономлю – палю и не натопишь, а я плачу по счетчику «хай горыть», да? Ну, вот есть такие: «Ну, вот чего у тебя газ горит ты не выключаешь?» – «А что? Счётчика нема ж». Ну, вот отсюда все растут в обществе вещи, которые у нас там «крыза энергетична» и все «перерахункы» и платить и тому подобное. То есть, переосмысление каких-то ценностей – вряд ли, я думаю, что это повлияло на тех, кого там не было, ну кого это не коснулось напрямую.

В.Н.: Скажите, пожалуйста, а как Вы считаете вот сегодняшнее поколение, следующее поколение, люди, которые родились уже после 86-го года, что они должны знать о Чернобыльской катастрофе? То есть, что должны помнить, что должно быть в учебниках, не в учебниках, то есть что нужно помнить о Чернобыле, по Вашему мнению?

А.Н.: (Вздыхает) Так. Я думаю, что этот предмет, ну как, техногенная катастрофа, которая авария, ну люди сами ее, я так понимаю, и спровоцировали. То есть, тут ну несколько аспектов. Во-первых, моральный – это помнить тех людей, которые здоровье и жизнь свою оставили там, для того, чтобы не распространилась все это на большую территорию. Ну, технологически, если так можно выразиться, все, любой человек, который делает свою работу, все, то есть не зависимо там, или ты атомной станцией управляешь или автомобилем, или утюгом гладишь белье (смеется) – ты должен соблюдать требования, правила и выполнять все, как положено. Тем же утюгом себе и руку спалишь, или уронишь его на ногу, палец отобьёшь, ну в том плане, что степень разная, но принцип один и тот же. Ну а так, в принципе, я даже не знаю, так от, что можно? О вреде именно не атомной энергетики, а ионизирующих излучений, я так понимаю, что сейчас ознакамливают всех. Ну да, вспоминают об этом перед… в конце апреля, 25-26 апреля ну иногда и 14 декабря (смеется). А так, в принципе это, ну как уже, как говорится, типа уже надоели приевшиеся темы. Ну, оно же года идут, мы потихоньку умираем и скоро так уже нас не станет.

В.Н.: А как Вы вообще относитесь к вот этим мероприятиям, которые проводятся, ну, 26 апреля, 14 декабря? И как Вы считаете, какими они должны быть и должны ли они быть вообще?

А.Н.: Я так понимаю, если их не проводить, то вообще о нас никто не вспомнит. Ну так, это уже как из этого самого, ну как – к гадалке не ходи, вот, вспоминают накануне этих событий.

В.Н.: Памятных дат.

А.Н.: Да, памятных, да. Ну, а на счет как проходить – это уже, ну, допустим, этот пафос, когда нам наша власть предержащие начинают рассказывать громкие слова говорить, оно не всегда вяжется с тем, что существует в реальности. Ну, есть такой вот нюанс у нас вот, да, катего… 4 категории, да, чернобыльцев.

В.Н.: Угу.

А.Н.: Ну, ладно я там к первой категории, инвалид, и там у меня, допустим, есть там свой определенный статус по благам, ну, условно говоря «по благам», по компенсации, если так можно выразиться, за потерянное здоровье, да, там что-то еще получаю. Ну, ребята, которые там 2 категория – это тоже ликвидаторы, но которые не получили инвалидность, не настолько угробили свое здоровье или же их не связали с заболеваниями с пребыванием в Чернобыле.

В.Н.: Угу.

А.Н.: Вот. Там же были там это, ну свои там у них нюансы. То есть, тоже есть немножко такой разброд в среде чернобыльцев, то белая кость, то черная кость и т.д., есть такие нюансы. Ну а на счет… ну, когда мне как-то сказали: «Лучше бы ты в тюрьме отсидел, чем пошел в Чернобыль», – такая тоже фраза была.

В.Н.: Это кто вам сказал?

А.Н.: Ну это уже не будем говорить, кто это сказал (смеется).

В.Н.: Уточнять (смеется).

А.Н.: Уточнять, да. Это такая фраза была сказана. То есть, разное отношение и разное к этому, ну как…

В.Н.: Скажите, пожалуйста, вот по прошествии уже стольких лет хотели бы Вы побывать еще раз вот в том месте, где Вы проходили службу в Чернобыльской зоне? То есть, интересно было ли бы Вам?

В.Н.: Да, конечно, конечно хотелось бы побывать. Это ну как, все-таки не то, что вернуться там в прошлое, а посмотреть, что там сейчас. Потому что, насколько я знаю ну вот Полесское, ну это оно там чуть сюда дальше было, это самое, оно ж на то время оно было не отселённое. И я даже вот сейчас, когда ну там мне немножко операцию на ноге надо было делать, а не в госпитале, а в Полесской районной больнице. Ну, там немножко вырезали, этот самый, вот. А потом у нас сейчас в Сумах переселенцы из Полесского. Вот знаю, что главврач там Александр Иванович, который меня оперировал, потом был главврачом районным на Камянке, разбился на машине, это так как-то общался, тогда сказали.

В.Н.: А сейчас вот популярны экскурсии в Чернобыльскую зону, вот как Вы к ним относитесь и как Вы считаете вообще, можно это делать, нельзя?

А.Н.: Экскурсии, экскурсии, ну, вот в целях экскурсий – ладно, если это познавательно, ну, если просто поехать посмотреть, рот пооткрывать, может, у кого-то поменяется что-то, какое-то отношение ну к тому, что поехал. Если ликвидаторы, там, ну в свою память – это посмотреть где был, что-то вспомнить. Ну, понятно, переселенцы – тем родные дома увидеть, там посмотреть. А так вот эти шоу, которые, если так ото устраивается реалити-шоу типа, не знаю, это можно даже кощунством назвать.

В.Н.: Угу. И еще вот такой вот вопрос: вот могли бы Вы как-то охарактеризовать как ваше пребывание в Чернобыльской зоне повлияло на вашу жизнь?

А.Н.: (Задумался) Может быть, даже и в позитивную сторону повлияло, допустим. За счет того, что я потерял там здоровье мне квартиру это… (смеется)

В.Н.: Дали (смеется).

А.Н.: Да-да-да, город купил мне квартиру, скажем так. Там пенсия и так далее и тому подобное. Ну, единственная проблема, конечно, что здоровья нет.

В.Н.: Угу.

А.Н.: Ладно, надеюсь, что ребенок… вроде бы пока благополучно все, более-менее нормально и продолжит. До меня дотянет (смеется), точнее за меня дотянет.

В.Н.: Хотите еще что-то добавить?

А.Н.: Что можно сказать? Живем потихоньку, надеемся, на сколько хватит, на столько хватит, в силу своих, скажем, физических возможностей.

В.Н.: Спасибо.

А.Н.: Спасибо и вам.