Наталия Козлова (далее Н.К.): Итак, сегодня у нас 12-е мая 2015-го года, находимся мы в помещении «Союза Чернобыль», беру интервью я — Козлова Наталья у, представьтесь, пожалуйста?

Евгений Кучков (далее Е.К.): Кучков Евгений Степанович.

Н.К.: Очень приятно. И первый мой к Вам вопрос, он достаточно обширный, это вопрос-просьба, просьба рассказать историю Вашей жизни, вот что считаете нужным. Можно с самого начала: где родились, кем мечтали быть и так далее.

Е.К.: Родился в Сумской области, Писаревский район, село Вольное в симьи рабочих.

Н.К.: Угу.

Е.К.: Заканчивал школу в том же селе, потом училище строительное, потом училище механизации, потом армия, служба 2 года. После армии работал в Харькове в Горэлектротраспорте, водитель трамвая (смеется) до 85... 80-го года. Потом переехал в деревню, работал механизатором в сельском хозяйстве. В 79-м году призван... в январе месяце был призван на ликвидацию аварии на Чернобыльской АЭС.

Н.К.: В 89?

Е.К.: Да, в январе, начало января 89 года. Уволился 30 апреля того же года. Потом работал опять же здесь, в сельском хозяйстве в селе. Ну и, как говорит, таке, 2 дочки, 5 внуков (смеется).

Н.К.: Ух ты, ничего себе.

Е.К.: (смеется) Нет, ну… Такая моя короткая жизнь.

Н.К.: А скажите, пожалуйста, а как Вы узнали об аварии? Вот как вообще в то время это было?

Е.К.: Утром в 86-м году, утром было объявлено, хоть оно не утром, а уже, вернее уже получается, так как 1-го мая, ну слухи шли, а уже, конечно, было уже после 1-го мая, было это объявлено. Ну, не призывали, ничего. Конечно трагедия большущая, видел людей, скильки на вокзалах ехало поездами, автобусы забитые все, детки маленькие. Так от. Добровольцем хотел пойти еще в Армению на той, на землетрясение, но в Армению не взяли, а взяли в Чернобыль (смеется).

Н.К.: Понятно.

Е.К.: Через военкомат, военкомат повестку, прошел комиссию, так. Ну, а там всё делали, всё, что заставляли – всё делали.

Н.К.: А какие работы?

Е.К.: Работы, да всякие работы. Значит, на станцию ездили, дежурили по зоне, в подвал штукатурку обрубывали. Ну, тогда я там неделю походил туда.

Н.К.: А подвал чего?

Е.К.: 3-го электро... был залитый.

Н.К.: Аааа!

Е.К.: И вот это метр высоты, штукатурку срубывали зубилами (смеется). Находились там 15 минут.

Н.К.: Ага, то есть разрешенное время?

Е.К.: 15 минут и назад и менялись так же ж посменно.

Н.К.: Угу.

Е.К.: Так.

Н.К.: А где Вы жили?

Е.К.: Жили в… было, у нас стояла наша часть, воинская часть наша в 25-й бригаде, инженерно-технический батальон. Це стояли возле Ораного, была 25-я бригада. Ну, через Дитятки нас возили в зону, возили автобусы в каждую смену, ну, каждый день. Ездили в парк, в парке стоять по зонах. В парке… у нас, вот, стоял парк один у Янова, ездили на дежурство туда, а второй стоял, был у Рассохах. Там стояли, законсервированные стояли химические машины Прибалтийского военного округа и Ленинградского военного округа. Техника уже законсервированная, зараженная стояла. Вот туда ездили дежурить. Ну, короче воинская... куда посылали, то и делали, что заставляли, то и делали (смеется).

Н.К.: Вот интересно просто, что же… что же там надо было делать?

Е.К.: Та всё-всё люди… кожен занят был... кого посылали. И хаты валяли, закапывали ребята. У нас, у нас, например, у нашем батальоне была (непонятно) грейдера, в основном грейдера — это копают, хату валяют, закапывают, траншеи делает, закапывает, затаптывает всё, вот так.

Н.К.: А скажите, пожалуйста, а жили вы в палатках, я правильно поняла?

Е.К.: Да, у нас у палатке жили. Ребята были, с Урала были, с России много было ребят — уральских много было. Потом уже не стали их, не стали брать. 36 человек у палатке было.

Н.К.: Угу, большая такая?

Е.К.: 36 человек, это считается не дуже большая (смеется).

Н.К.: Да?

Е.К.: Да, это не дуже большая палатка. Печь стояла, дежурные у печи, по печи, но истопник есть (смеется). А, ну ладно. Жили дружно все, все дружно жили. Ну, у нас вот, лично у нас у батальоне было уральцев много, с Урала…

Н.К.: Ага.

Е.К.: ...ребята. А уже под конец, где-то январь, февраль, а уже от у марту уже ме... не стали призывать, а пошли тильки те — украинцы, украинцы, уже и не стало. Я уходил, так уже тех россиян не было уже.

Н.К.: Угу.

Е.К.: Были, были ребята, которые с Афгана пришли — прямо туда.

Н.К.: Ага.

Е.К.: Вот, у нас последний ротный у меня, ну, ротный, командир роты — сам афганец. С Афгана вывел… вышли… вывели войска с Афгана и сюда докинули. А таких ребят, которые с ну с сержантского состава так тоже были. С Афгана выходили, а сюда… Прапорщики были афганцы.

Н.К.: Угу.

Е.К.: Так что...

Н.К.: А как они рассказывали свои ощущения разницы там, тут?

Е.К.: Ну, понимаете, в Афгане, каже, я знаю, что передо мною, что передо мной, а здесь я не знаю, что передо мною. Передо мною ничего нету, невидимое, ничего. Вот это раз в неделю, раз в неделю, обычно в нас, я замечал, по четвергам выброс был.

Н.К.: Что, серьезно?

Е.К.: Ну, выброса хлопки есть той, выброс бывает. Оно ощущается сразу —  голова, начиная от давления. Ага, есть, работал.

Н.К.: Угу…

Е.К.: Так что…

Н.К.: То есть ощущение какие-то все-таки были?

Е.К.: Ощущение… Как, вообще, в основном ощущения — это голова.

Н.К.: Ага.

Е.К.: Голова: начиная от давления – голова, голова, голова. Она, что интересно, что она не прекращается болеть голова. Или же так — чуть-чуть или дуже (смеется). Так, а так же не ощущаешь ничего.

Н.К.: То есть…

Е.К.: Но самое страшное была пыль.

Н.К.: Пыль?

Е.К.: Пыль. Зимою, вот как зимою снег, она не так, а вот уже весна пошла, пыль там, песчаная местность в основном. Ага, пыль — это самое страшное. Машины ходят поливалки, КПМки назывались, КПМки, 130-е ЗиЛы с водой и поливают, поливают дорогу ту, чтоб пыль не поднимать. Это самое-самое поганое, которое попадало внутрь.

Н.К.: Угу. А как Вы от этого защищались, когда она пошла?

Е.К.: Давали, давали «лепестки» у нас. У нас не было респираторов, ничего. Такие марлевые лепес... ну как, он, разложено «лепесток» мы называли. Ага, это его надеваешь, он повязкой и получается как типа респиратор. Точно попадает, вот так закрыл и всё и завязываешь, там несколько слоев марли пропитанной чем-то. Вот это тилькы спасает. Но она пропитана, это все «лепесточки» эти, ну марля эта, она пропитана чем-то, чтоб пыль не проскакивала, не проходила. Опасная конечно, самое опасное это пыль. А уже пошла весна, оно уже началось сухо, пыль, ветра…

Н.К.: И пошла пыль?

Е.К.: И пошла, как ветерочек, открыто ж, всё ж открыто. Не, там леса вот отсюда вот, где же степь, как от Дитяток ехать сюда, в сторону Чернобыля, Лелёва и на станцию, здесь в основном степь, степь. Це сюда уже пошло Татьяново, сюда пошло, туда, в сторону Белоруссии так, ну, короче в ту сторону. Татьяново к Припяти, влево, если так смотреть на Припять, у Припять заходить. Так по лево пошли леса, туда уже пошли леса. А здесь, от Дитяток в основном степь такая вот. Вот от Лелева ну выезжаешь… Копачи, Лелева до Чернобыля это тут степь, степь, степь, степь до Припяти. Ну, Припять так, через мост, да. Опасные, опасная эта самая была та, пыль.

Н.К.: Пыль. А скажите, пожалуйста, а как Вы... стирали одежду, да вот? Пыль же, она ж не только вдыхалась.

Е.К.: Нет. Та ну. Как — у нас, значит, заезжаешь на Дитятках, у нас, лично у нас у Дитятках была санобработка, ну баня, типа такого. Проверяли все там. Там вот это то, что мы из бригады, ну, выезжаешь, приезжаешь туда, эту одежду снимаешь, а у тебя там уже сменная есть. Мешки целлофановые, ото мешок целлофановый и вешаешь, а одеваешь то. И потом назад приезжаешь, эту снимаешь, опять же у целлофановый мешок и проходишь там, есть голову проверять такая, типа наподобие, как «утюг», мы называли «утюг» — голову проверять. И уже так стоят аппараты, руки там, проходишь это дело.

Н.К.: То есть дозиметры, да, такие?

Е.К.: Да, дозиметры, да, да. Ну, это баня, моешься же там, и потом выходишь и проверяешь. Можешь, вот проверил там — где-то что-то засветилось, пошел еще мыешься (смеется) если хочешь. Ну, по правде сказать, никто… мало кто знал, что... «Та, та проверили…»

Н.К.: А, то есть немножечко спустя рукава?

Е.К.: Да, да, да, это сами. То, что мы не знали, никто ж не знал ничего. Ну, кто нам рассказывал?

Н.К.: А, то есть Вам даже не рассказывали, когда Вы ехали.

Е.К.: Нет, когда уже… Нет, ну предупреждають, но, а фактически они и сами не знают, вот, понимаете… Вот он, той, ротный, вот я призвался, приехал в январе месяце, а у нас ротный был харьковский, из… Чугуев, Чугуев таки... Малиновки, с Малиновки был капитан. Ага, ну, вин рассказывает, то, что вин там наслухался, нас рассказали, значит. Ага, а фактически там точно всего ж не знаем.

Н.К.: Ну да.

Е.К.: А они заставляли. Вот у подвал ходили, видно было, обрубывать штукатурку. Значит, вот переходы и свинец лежит. Вот так бетон, видишь, бетон. Вот переходы, переход – свинец лежит. Вот это где свинец лежит, значит, там светит дуже.

Н.К.: Ой, ничего себе.

Е.К.: Да, это, ну ото ж оно заложено свинцом.

Н.К.: Ага, то есть оно специально заложено, да?

Е.К.: Заложено ж, а свинец не пропускает.

Н.К.: Угу.

Е.К.: И ото… ну это вот по переходам вот так. Отута если, если лежит свинец, значит ото там светит.

Н.К.: Угу, ничего себе. А скажите, пожалуйста, как у Вас был организован отдых? Удавалось как-то отдохнуть?

Е.К.: Отдыха полно.

Н.К.: Да?

Е.К.: Полно, отдыха полно. Вот смотрите; утром бегу то его… в столовую, кормили очень хорошо, очень хорошо. И сколько хотишь, в любое время дня и ночи.

Н.К.: Ничего себе. Что, серьезно?

Е.К.: Столовая не закрывается. Столовая такая, как Вам сказать, если поставить, ну, пара самолетов можно стать. (смеется)

Н.К.: Такая большая?

Е.К.: Да, (смеется)

Н.К.: Ничего себе.

Е.К.: Она такая, ага… Столовая не закрывалась, если кушать хочется — пошел. Ночью проснулся, есть хочется, пошел, тебе там кусок мяса или что-то — без проблемы, да. Кормили очень хорошо, никто ничего не отказывался и, пожалуйста, можешь брать себе и консерву, и тушенку. Пошел на складе, попросил там пару банок чи в столовую зашел: «Дай банку там. – Та бери». Може ночью там чи потом пойисты. На счет столовой, кормили очень хорошо, кормили хорошо. Постель меняли, ну, одеяла, конечно, не меняли, а вытряхивали.

Н.К.: Ага.

Е.К.: Раз, два… а кто, ну вот опять же ж. Никто не знал ничего, его же возьми, одеяло это, вечером вытруси его и ложись спать. Просто потряси его, оно ж там много пыли ж остается на том. Оно ж впитывает, солдатское одеяло, шерстяное (смеется).

Н.К.: Ну да.

Е.К.: Все ж там собирается. Сосна много на себя берет, желательно под сосной не ходить. Ходить там было такое, ну как, как типа парка, такый островочек как бы это… сосна такая. Там красиво посидеть, туда ходишь, а не надо ходить, никто не знал (смеется). Лучше на открытом месте посидеть (смеется).

Н.К.: А народ ходил?

Е.К.: А мы ходили туда, то, что там приятно посидеть было.

Н.К.: А, ну понятно, красиво да.

Е.К.: Красиво. Вот эта баня у нас была. Баня, в баню, пожалуйста, можешь мыться сутками. Она не закрывается, нигде ничего. Там… це вже наша у бригаде была баня. Там тоже, я же говорю, что мойся хоть хоть сутками. Ну, опять никто не…

Н.К.: Ну, понятно.

Е.К.: Отдыхать, пожалуйста, проблемы, с отдыхом проблемы не было: телевизоры были, кино крутили, приезжали концерты ставить артисты. С отдыхом проблемы ноль. То, что работаешь там мало.

Н.К.: Уммм…

Е.К.: Там вот 15 минут. Если приехало, например 2 смены, ага ну например 10 человек запустили. Это по 15 минут волна. Вторая зашла, полчаса, все.

Н.К.: Ну, понятно.

Е.К.: Все, больше нету (смеется). В парке дежурить вот на сутки, это получается сутки дежурить надо в парке. Заступаешь, а там тоже ж, ну нема никого, машины стоят. Ну, охранять надо, стоять. Да, ездят, заезжали, заходили, тащили те и запчасти тащили…

Н.К.: В смысле «тащили»? В смысле…?

Е.К.: Ну, живут там. Там же вот смотрите, Соколы там есть село и оно уже за зоной.

Н.К.: Да.

Е.К.: Едут в зону, заходили бы свободно, оно заходит, никто ни. Стоят КП, проверяют, но заходят это все равно, снимают с машин запчасти.

Н.К.: А, то есть зараженные вот эти запчасти уносили люди?

Е.К.: Да, да, да.

Н.К.: Ничего себе. И они не понимали наверно, да? Просто думаю, как они не боялись?

Е.К.: Нет, им без разницы, деньги зарабатывать.

Н.К.: Угу, а их как, не гоняли?

Е.К.: Гоняли. Поймают, наказывают, гоняют. Но, представьте: КП стоит, там, через километров 10 еще КП. Проволокой обнесенное все, не уследишь.

Н.К.: Аааа…

Е.К.: Не, по любому не уследишь, как бы ни хотел – не уследишь. Зато за колючей уже за проволокой, все рядом, сеют поля (смеется).

Н.К.: Ну понятно.

Е.К.: Вот, так что хотя… с отдыхом проблемы никакой. Домой отпускали в отпуск отпускали.

Н.К.: Да?

Е.К.: Да, отпускали. Я приезжал в отпуск.

Н.К.: А на сколько?

Е.К.: Ну, кто на 10 дней, кто на 5 дней, кто там на сутки. Киевляне, те ездили так: пятница, суббота, воскресенье выходной у нас, ничего не делаем. У пятницу (смеется) уедут, у воскресенье вечером приезжают. Ну, там 150 километров всего там рядом.

Н.К.: Ну да, там…

Е.К.: И они…

Н.К.: Это не до Урала ехать (смеется).

Е.К.: Да, да. Ну, а мне, я приезжал домой на 7 суток, я побыл и поехал. Хватило, нагулялся дома, наотдыхался (смеется). Не было проблемы, чтоб поехать домой, например, ну было, всякое ж бывает. Наши командиры отпускали без проблем, без… никакой даже не было проблемы, чтоб там выпрашивали, не отпустили – нет. Пришел: надо домой – пожалуйста. Тильки за свой счет.

Н.К.: А, ну понятно.

Е.К.: То есть не это. Нема такого проездного, не давали. Проездной, проездной давали, как уже на дембель шли, демобилизовывались, тогда да, проездные давали. А так, если поехать домой, ну хочется поехать, платили там командировочные тогда 139 рублей и 50 копеек (смеется).

Н.К.: (смеется) Запомнили до сих пор.

Е.К.: Да, да. Их вот такого хватало. Да, кормить же, сигареты, попить там напиток. Был магазин у нас — «Наташа», кафе называлось, магазин-кафе «Наташа», напротив нашей палатки на входе стояло, так что.

Н.К.: А скажите, пожалуйста, вот Вы были как, призваны, да, то есть в основном мужчины. А были ли работы, которые выполняли женщины? Просто интересно, что доверялось мужчинам, а что женщинам?

Е.К.: Женщины в основном были медики, а у нас мужики и женщины были поварами. Были у нас и женщины повара, медики, ага… ну и так… Не знаю, ну в магазине у нас, вот в магазине была, две женщины работало. Ну, как они, призваны или нет, я цього не скажу. Или то вольнонаемные я цього не скажу. Ну, у нас она стояла, бригада стояла за зоной. Там, по-моему, километров 5 от, от, от КП стояла. Так 26-я стояла в лесу, а наша прямо на дороге. Та трошечки так у лес уже, а наша, она прямо дорога проезжаешь, по над дорогой 25-я бригада стояла. Ну, тут я за продавцов это. А медики, в основном, медики женского, женственны медики, медики ну, повара были. Тоже, и опять повара, а кто знает, наемные, вольнонаемные или нет. Ну, а в основном медики женщины были. Да. На станции женского коллектива, но то вахтовики, то вахтовики.

Н.К.: То есть которые вахтовым методом работали?

Е.К.: Да, они работали на гражданской… гражданские, те, которые рабочие, именно рабочие-станционщики. Они 15 дней работают, 15 дней дома. Ну, там женского коллектива конечно много, на самой станции. Там я на то неделю я был, там как получается, типа каптерщика: зубила, молотки, вот это там, дорожки, что постилаешь же ж, оббиваешь штукатурку. Вот это дорожку расстилают по над стенкой, оббивают все, а потом сматывают, в целлофановый кулек выносят и выкидывают, вывозит машина. Ото там неделю ходил, а на станции питался. Там вкусно конечно было.

Н.К.: Кормили по-разному на станции и…?

Е.К.: Фактически и по-честному, там, на станции тильки что больше было овощей.

Н.К.: Ага.

Е.К.: Овощей больше. И це всегда — банка молока или шоколадка. Це уже усе… салаты, я не знаю, наверно до 10 видов салаты стоят, набираешься себе, скики хочешь, так в лоточке, ага. Ну, ото или банка сгущенного молока или шоколадка дается, це отак, в нагрузку (смеется). Кормили хорошо, ото тильки разница что была: выбор салатов, разница со станцией, это. Ну, у нас тут, а у нас тут, пожалуйста, можно и так пойти взять на склады. Захотелось тебе там того молока, пошел, молока взял: «Дайте баночку, ребята, молока. — Та бери». Никто, ничего, ничто, никогда, ничего. Ну, и кормили хорошо, дуже хорошо, очень... Я… я не могу Вам объяснить, кормили это. И вообще-то и в любое время дня и ночи можно было пойти покушать. Никто не закрывал, нигде ничего.

Н.К.: Ничего себе. А были ли какие-то ситуации, которые Вам запомнились?

Е.К.: Какие? Когда Горбачев приезжал.

Н.К.: Да? Ой, расскажите.

Е.К.: (смеется) Ну, когда Горбачев приезжал, значит, никто не работал, никто никуда не ездил. День, короче до 3-х часов, с утра, до 3-х часов крутили кино в столовой. Стоят в столовой, ото там. А их, а столовых, их не одна, их же много, ну, бригада же большая. Столовых там, по-моему, 3 или 4, не помню уже скильки, но знаю, что 2 точно возле нас так, ну недалеко. Ну, то целый день стояли в оцеплении, стояли, нас никто не видел (смеется).

Н.К.: Угу. Это как?

Е.К.: Ну как: вот выставили по дороге, вот от самых, от зоны, от  Дитяток, вот например, да, нас выбрасывают по 2 человека, вот там через какое-то определенное время… той, расстояние еще по 2 человека.

Н.К.: А, ну просто, просто так, поставили вокруг?

Е.К.: Нет, по над дорогой.

Н.К.: А, по над дорогой.

Е.К.: По над дорогой. Но как буде ехал эскорт этот, что бы вас не видно было (смеется).

Н.К.: Хитро. (смеется) Хитро.

Е.К.: Разрешение было, что бы нас невидно, ну и хай едут. Пошли, сели и сидим вдвох, карты с собой взяли (смеется). Ну, а что делать, ну никого же нет. Ну, нам же сказали, что будет ехать эскорт, все, вас не должно быть.

Н.К.: Быстро спрятались, да? (смеется)

Е.К.: (смеется) А там же сначала ж идет эскорт, сначала идет одна милицейская с мига… с машина, с мигалкой машина. Значит, там будет идти эскорт: «Все ребята, пошли. — Та ну (смеется), пошли в карты поиграем». И дошел до 3-го блока, показывали уже, мы потом видели, до 3-го блока дошел и вот это ж вся свита, что шла с ним же, у кого-то был японец…

Н.К.: Японец это что?

Е.К.: Дозиметр-японец, у кого-то начал пикать и они дальше развернулись и ушли, не пошли дальше.

Н.К.: Ну, поняли, что…

Е.К.: И так звук, вот смотрели же кино это, его же снимали ж и  показывали. Ну, у нас, лично там. Мы же слышим, как японец, каже: камера запищала. Мы же уже ж звук знаем японца и камеры.

Н.К.: Ага, уже зна…

Е.К.: Ну, согнал нас. Ну, на станции, на станции много у тех он, у  персонала японских дозиметров, у многих было, много, очень много. Нашим давали 1946-го года дозиметры.

Н.К.: И все, да?

Е.К.: Может без батареи были.

Н.К.: Что, серьезно?

Е.К.: Було и таке.

Н.К.: Ничего себе.

Е.К.: Вот такая, да, було там, всякое было. И тоже до 3-го блока дошел, вот это мне так хорошо помнится, тот день, тот день лично (смеется). Ага, и запищал и они вернулись. Та, то камера там, то се. Ага, япо… у кого-то японец, был в кармане у кого-то японец, то запищало и они вернулись назад.

Н.К.: Сразу развернулись.

Е.К.: Дошли до 3-го, не дошли полностью, а до 3-го только дошли. С начала так, 1, 2, 3. Только ото 4-й же ж. Они рядом там уже почти все вместе, ото запищало, они вернулись.

Н.К.: Ну да, испугались, да?

Е.К.: Ну… Пугачева передо мной, я не видел, когда Пугачева приезжала туда. А уже туда ехал, на станцию ехал эскорт, шел с Киева, ага, а назад уже улетел вертолетом.

Н.К.: Ничего себе.

Е.К.: Дали вертолет там, он улетел.

Н.К.: То есть за ним прислали вертолет, да?

Е.К.: Да, там был. Пришел вертолет, показали, он прошел. Бригаду, всю бригаду позагоняли или в палатках, ну, короче, чтоб не шастали. Кина, кина крутят, кина, кина, кина крутят. Ага, а то, что он приехал, а назад уже вертолетом. Громов прилетал, был командующий тогда с того, с Афгана вывел, когда вышел, был командующий Киевским военным округом. Прилетал Громов к нам у бригаду, мужик, вояка такый (смеется). Такый простой мужик, ну, вояка, военный.

Н.К.: А скажите, пожалуйста, когда Вы только въехали в эту, как бы, в местность, зону, скажите, пожалуйста, а какое вот у Вас было первое впечатление? Помните или нет?

Е.К.: Первое впечатление, понимаете, что тута у бригаде, в самой бригаде, в самой бригаде, впечатление как… Ну, военные, обыкновенные военные, вспоминается, что армия ж когдась была, что служил. Армия такая ж не такая трошкы, я все уже взрослые. Но вот когда первый раз попал я в зону, тогда же пока оформить докум…, проверить все же, там не так-то, пока пропуск оформят, что бы туда заехать надо пропуск. Без пропуска ж солдат… у каждого пропуск, кому разрешили. Если проверяют личное дело, если что-то засекут – ну, не дадут, не запустят, не пустят у зону. А, но когда заехал первый раз я в зону, просто я не могу… Глушь, ну, никого же нету, сам. И осталися первый раз я попал дежурить в парк в Яново, значит 2 человека: 2 солдата и офицер с нами. 3 человека и никого.

Н.К.: Ага, то есть Вас поразило отсутствие…?

Е.К.: Отсутствие, оно ж жуть, жуть такая, понимаете, ну как… Не то, что ото хоч бы … а вообще, ну никого — ноль, никого. И вот 3 человека ходят, все (смеется).

Н.К.: Ничего себе. А как Ваша семья, родные близкие отреагировали на Вашу поездку?

Е.К.: Та ничего, что, ну что, ну… Какая, а кто реагировал, как реагировать? То, что военнообязанный.

Н.К.: А, то есть вот, вот такое понимание, скорее?

Е.К.: Понимание, военнообязанный, повестка пришла с военкомата, прошел комиссию и все. Все, никто, никуда тогда не думал. Я должен, я…

Н.К.: Понятно. А как… Вы, вы туда ехали организованно или с…

Е.К.: Нас призвали, когда повестку дали, прошли комиссию, ага, я не помню, уже точно не могу сказать, но наверно дней 10 после комиссии прошли, ждали. А потом вызвали на такое-то число и нас везли с района, я с Богодуховского района живу, сейчас проживаю. Нас везли, сказали, я уже не ехал в район, а везли автобусы. Автобусы из Богодухова из военкомата вез двоих, 2 человека в автобусе. Я по дороге сел, парень из Червоной Нивы, Женя, вместе мы, служили рядом, тильки в разных батальонах, ага. И везли, автобус стал, я кажу: «Вы ж мимо меня будете ехать, я тоже сяду». Мне дали… захожу в автобус один, и он сидит. Для двоих. На сборном пункте на Коцарской ото ж у нас сборный пункт у военкомата был ото. Тута скомплектовали бригаду со всех районов, со всей области, на поезд и на Белую Церковь. В Белой Церкви нас переодели, друг друга не узнаем (смеется). Все военные, вспоминаю фразу: так точно как в армию призвали. Все лысые, тут хоть не лысые, а то все лысые и все в одной форме и то, то все друг друга знали, ехали, а то не знают. Так и сейчас, так само было. Ну, тут уже конечно трошечки не так, то, что уже взрослые. А так само вспомнилось сразу. Белая Церковь, а с Белой Церкви на автобусом… автобусами нас везли прямо в бригаду привезли. Вечером приехали, уже темно, оно ж еще январь месяц, оно рано темнеет, темно было, так. Ну, и пошло, на 2-й день, на утро будят фотографироваться, в военный же билет фотографию, на пропуск фотографию.

Н.К.: Угу, а не помните номер своей части?

Е.К.: 18… оооо… 18 то точно, но 18 или 528 или 20, вот не помню.

Н.К.: Ну ладно.

Е.К.: Что бригаду… то батальон, инженерно-технический батальон, инженерно-техническая рота (смеется).

Н.К.: То есть и… А скажите, а возвращались Вы тоже вот так, организованно или каждый сам по себе?

Е.К.: Нет, возвращались, уезжаешь каждый по себе. Вот пришел, меня, значит, 29… 30 апреля, ага бумаги мне на руки все, проездной, деньги и своим ходом на остановку. Ну, мы попутку поймали, нас 3 человека ехало, демобилизовывалось. С медпункта парень, рядом с мого, с моим селом и я, нас двое, и там еще двое. 4 человека нас всех. Ото попутку остановили, нас до Киева довезли, в Киеве там на автобус. 1-го мая дома (смеется).

Н.К.: Понятно, а скажите, пожалуйста, а те люди, с которыми Вы там были, Вы как-то поддерживали потом с ними отношения или…?

Е.К.: Мы, мы, мы… я долго вот по теме, у меня, со мною хороший товарищ был. Мы долго поддерживали, сейчас кажется нет, с Луганска, с Луганской области, Антрацит, по-моему, да, с Антрацита. Долго мы с ним переписывались так. Ну, тогда телефонов не было, так мы переписывались, Саша. Коля с Киева — Оболонь, я пиво вспомнил, Оболонь. С ним тоже, ну мы вот так жили, как там, кровати 2-ярусные, ага, и нас так: Саша спал, Коля на 2-м этаже и я. И вот нас 3 человека так дружили, мы в палатке. Вот это мы строили, потом тут парень из Харькова, харьковский, сейчас тоже, тоже живой чи не, в больнице мы встречались с ними, общалися. Ну и Женя, с которым мы вместе призывались таки, он с соседнего села, он сейчас тоже уже с теми, походу, костылями ходит, ну на ноги. Ага, с этим мы сейчас, ну сейчас дружим, ну мы там рядом. А с теми уже потерялась связь, особенно с Сашей и Коля, мы вместе это 3,5 месяца мы вместе с 1-го дня так, ага, долго. Ну, сейчас с луганчанами уже не переписываемся.

Н.К.: Ну да.

Е.К.: А с Коля, тоже с Киеве, с Оболони, тоже кто зна, связь потерялся. Тут остался и… цей харьковский хлопец, мы, тоже я не вижу его, ото хоч у госпитале встречались на Новгородской, сейчас как, я уже не вижу, може уже и в живых нема. А той, а вот с Женей, что мы призывались, по соседству так общаемся.

Н.К.: А скажите, пожалуйста, а какие чаще всего темы Вы обсуждали между собой?

Е.К.: Честно?

Н.К.: Да.

Е.К.: Просто, просто было таке — пошутить, пошутить что-нибудь, пошутить. Никто никогда ничего вот это не заво… Ну, уже старались не заводить, ну лично, лично я за себя, я старался что-нибудь пошу… пошу… пошутить, почудить, такая вот, а так. Еще такая, конечно, та и сейчас… А потом привыкаешь, тут уже, ой уже как вроде бы ты тут и родился (смеется). Уже в ту зону едешь, люди так и… Даже в сарай поедешь, уже думаешь: «О, слава Богу, хоть тишина», а то ж у бригаде там шум-гам, бригада, там же батальонов скильки. Оттуда уже едешь как на отдых (смеется).

Н.К.: Ничего себе, даже так.

Е.К.: Ну, там тишина, там 3 человека, больше никого — ноль, никого. Машины стоят, ото в машину залез: «Что, поехали, покатаемся по зоне, посмотрим? – Поехали, поехали по селам покатаемся». Заезжаешь в село – жуть: хаты стоят, все брошенное… все брошено, все стоит. Ага, аж жутко. В один хутор мы заезжали, ну просто так, дорога хорошая по лесу – сосна, сосна, сосна. Заезжаем так, вроде как бы как перекресточек. Живут, там наверно 10 хат у лесе, хуторок. Ну, там мы даже из кабины не вылазили, ну там жутко. (смеется)  Никого: лес, хаты, никого нет, не вылазили даже из кабины: там постояли, посмотрели, поехали назад.

Н.К.: Понятно.

Е.К.: Это в сторону туда, Белоруссии. Ну а те, вон, еще ребята со мной были, и, ну то я поехал на тот, на Полесье. И встречались в госпитале: «Ну что, как? — 6 месяцев». Тут 3 месяца, а там сказали: поедем, сделаем дезактивацию, сделаем всего. Там часть будет там дислоцироваться новая... 3 месяца… 6 месяцев. (смеется)

Н.К.: В смысле, 6 месяцев туда отправили?

Е.К.: На, отслужил там…

Н.К.: А.

Е.К.: У всех, короче, общее, общее.

Н.К.: А, общее.

Е.К.: 3 в 25-й бригаде и сказали, там, ну на полмесяца. А оказалось на 3 месяца (смеется).

Н.К.: Понятно.

Е.К.: Конечный результат. В госпитале встречались с ним.

Н.К.: А скажите, пожалуйста, а когда Вы вернулись, какое, какое Вы ощущали к себе, скажем так, отношение как к ликвидатору?

Е.К.: Да, была поначалу, была да… Везде, везде, никто, ничего не отказывал, нигде ничего. И как-то, ну, доброжелательно отношение было, то сейчас как-то не обращают. А тогда доброжелательно, отказа нигде ни в чем не было. Как бы было поначалу, как привезли. Не было отказа нигде, куда б не пошел, куда, что не обратился – без проблемы все. Я даже без очереди мотоцикл купил.

Н.К.: Что, серьезно?

Е.К.: (смеется) Да, тогда очередь такая, а тут без очереди. Ну, нам льготы давали это. Тут без очереди все, ну (смеется). Тогда же помоложе, хотелось мотоцикла.

Н.К.: А скажите, такой нескромный вопрос, а когда Вы женились?

Е.К.: Ой, я женился в 26 лет.

Н.К.: То есть это было до, да?

Е.К.: Да, у меня дочка с 1986 года.

Н.К.: Ага, понятно.

Е.К.: Уже дочке было 3 года. То есть, да 3 года, уже 4-й год был.

Н.К.: Ага, понятно.

Е.К.: Одной было, та старше, та…

Н.К.: То есть Вы уже на момент своей поездки были уже женаты, уже были семейный человек.

Е.К.: Уже женатый, уже не нужно было… уже дети не нужны (смеется). Так что уже не страшно було (смеется). Все смеялись, сказали: все…  та я кажу: «У меня уже двое, хватит… а то съедят на замазку». (смеется) Так что… Ну, сначала ж брали всех подряд, не имеет значения, сколько тебе год. А потом запретили брать до 30 лет.

Н.К.: Угу.

Е.К.: Ото, в восемь... по-моему, или в конце 87-го или в начале 88, нет, по-моему в конце… после 30 лет не стали брать. До 45 тогда брали. Как раз было таке, что можно було (смеется).

Н.К.: А скажите, пожалуйста, вот многие часто говорят, что поездка в Чернобыль поменяла отношение к жизни. Кто-то, может быть, стал одни вещи воспринимать немножко иначе, другие тоже. Вот было ли у Вас что-то такое?

Е.К.: Нет, я… это сейчас тики, уже когда… Пока не связался с медициной, ничего не было.

Н.К.: А, то есть…

Е.К.: Пока, пока не с медициной не связался… В 89 году в апреле пришел, а в июне попал…

Н.К.: Ааа….

Е.К.: …сразу с давлением. Отправили тут в больницу. И вот как с медициной… и то еще не, еще так никакой не было, а уже потом-потом-потом — эээ, да, уже как-то. А второе, может еще как-то то, если бы у нас правительство, власть… я не боюсь такого.

Н.К.: Да?

Е.К.: Если бы у нас власть была так, как сначала она была, такое положение, оно было легче. Конечно, болячки никуда не денутся, хоть ты знаешь, что это тебе, ну, о тебе еще помнят…

Н.К.: Угу, угу. Понятно.

Е.К.: То, что положено нам (смеется).

Н.К.: А скажите, пожалуйста, а как Вы относитесь к экскурсиям в Чернобыльскую зону?

Е.К.: Я хотел поехать.

Н.К.: Да?

Е.К.: Я очень хотел поехать, посмотреть, ага. Мне просто, я, что долго не могу ходить. Я много не могу идти с ногой. А я, я туда очень хотел поехать, посмотреть, где я был. Приехал Петрович, а Лена, тут с нами дивчина Лена, ее батько тоже, покойный. Она меня зовет: «Дядя Женя, возьмите меня туда, возьмите». Я говорю: «Леночка, тогда вместо меня поедешь», кажу. Я бы хотел, но просто сейчас… Хотелось бы поехать туда конечно, посмотреть.

Н.К.: Угу. То есть, скорее хотелось бы, да?

Е.К.: Я, я дуже хотел. Особенно хотел посмотреть бригаду пройти. Просто, я знаю, будут ехать ото будете через Дитятки, никак он не может. Через Зеленый Мыс он не пойдет автобус, это… А идет через Дитятки. Как раз повертает и мимо…

Н.К.: Прямо там.

Е.К.: Прямо проезжает, чуть ли не возле палатки. Кажу: «Петрович, ну что?». Он каже: «Вот посмотри видео, трошкы захватил нашей бригады». И как-то кто-то сидел в автобусе, каже: «О вот это 25-я ». Ну что там захватить, нема там ничего. Ну конечно, дуже хотел поехать. Ото ж на Дитятках вот фотографии привез, это видел. Ну, вот здесь была баня, вот тут вот стоял японец, вот там стоял японец, все. Хотелось, дуже хотелось поехать.

Н.К.: Ну, может, еще поедете.

Е.К.: Если б, если бы не нога. Зажила б она, нога – без проблем.

Н.К.: А скажите, пожалуйста, а что Вы думаете по поводу мероприятий посвященных памяти?

Е.К.: У нас, лично я, я тильки приветствую такие мероприятия. И у нас вот лично у районе проводят, очень хорошо проводят, проводят. Вот скильки у нас не було ж, организация это тильки 4-й год организация, а так сейчас поднялась организация, прав… спасибо председателю, такой настырный, молодец, молодец. У нас председатель классный, ага. Все организовывал, и поездки, и все, а мероприятия вот это 26-го и 14-го это святе, и…

Н.К.: А как Вы их проводите, как?

Е.К.: У нас хорошо, дуже хорошо. Вот у прошлом году 26-е число —  «Зажги свечу», мы зажигали свечи. Вылаживают школьники, вылаживают традиционный знак, там есть фотографии это, как бы вылаживают знак радиационный, ага, школьники, у нас той. Мы доверяем, это школьники все делают. Даже в прошлом году и салют был.

Н.К.: Ничего себе.

Е.К.: А в этом году уже нет.

Н.К.: А между собой как Вы там, садитесь или как…?

Е.К.: Ну по-честному, процентов 70, конечно, да, дружно мы живем. Но в семье не без урода.

Н.К.: Ну, понятно (смеется). А скажите, пожалуйста, а вот касательно  памяти вот как, для мероприятия, которые бы помогли бы помнить об этих событиях молодежи. То есть, тем вот такого характера, просто то есть не только вот Вас касается, именно, может быть, школьников, вот что-то.

Е.К.: Я понял, я понял, вот смотрите, по школам 26-го, к 26-му числу, по школам проводится как типа семинар или что. Кто-нибудь из чернобыльцев приходит в школу там, в класс, собирается в школе, и он рассказывает, что может... Там несколько человек приходит, по школах это всегда проходит. Потом у нас для… зимой, к 14-му декабря проводят мини-футбол, именно в память Чернобыля.

Н.К.: То есть футбол в память Чернобылю?

Е.К.: Да.

Н.К.: А почему так?

Е.К.: Ну, так председателю хочется.

Н.К.: А, понятно.

Е.К.: Что бы школьников замануть, отвлечь от той всякой ерунды, ага, проводит мини-футбол. Это в школе у нас там проводят. Вот это то ли  26-му туристический поход там, там делают для школьников это. Ага, так, что… Концерт был двадцать… 14-го у нас, по-моему, концерт прово… был. В этом году что будет — не знаем а… У нас памятник очень красивый, нам помогла организация помогае, вот немецкая организация помогает. У нас сейчас офис, долго добивались, конечно, со своими властями воевали, но выделили типа сарая, но сделали сейчас как уже. Приходит, посмотрит; как, что, откуда, как.

Н.К.: А как это у Вас так, да? (смеется)

Е.К.: Ага, то ли, то там была и стенка провалена была, ходить можно не через дверь, а по прямой. А сейчас, когда затопили, такой как пришли администрация: откуда, что, как? Так на одно отопление, а теперь еще ремонт сделали так… вот. Нас, мы, «Союз» у нас насчет этого… Ну, в семье не без урода, я кажу, есть усякое…

Н.К.: Ну, да.

Е.К.: Вы сами прекрасно знаете.

Н.К.: Бывает.

Е.К.: Есть и всякое. Много палки в колеса ставят.

Н.К.: А скажите, пожалуйста, вот исходя из своего вот такого…

Е.К.: Вот смотрите, я Вам сейчас, сейчас…

Н.К.: Ага, сейчас, хорошо.

Е.К.: Смотрите наша еще организация. Вот спасибо, я кажу, плохо все кажут, председатель. У нас хороший очень председатель нашей организации. Пришла гуманитарная помощь, это опять же с немцами. Постельное белье отдали у детский дом, в интернат детский и в детскую больницу. В детское отделение, детское отделение у нас в районе. Потом помогаем, собираем сами, помогаем вот на похороны, как кто-то умрет, собираемся, мы там скидаемся, ну всем скилькы сможем стилькы… Собираемся, помогаем тогда. Ага, а вот там где дытынка у нас у больнице брошенная дытынка, 2 месяца дытынке. Мы собралися, побалакали между собой, ну, свои у себя. Сложилися, купили каши, ну їсти, детское питание, памперсы и пеленочки. Ну, там Петрович еще там кое-где кого-нибудь (смеется) выцыганил, собрали, отвезли. У нас все, что делается, у нас фиксируется, регистрируется. У нас есть, сделали «Книга Памяти», померших на сегодняшний день, сколько нас человек умерших. Ага, 23-го числа была поездка у Чернобыль, ездил председатель и там он, говорит, корреспондент нашей районной газеты, Лена, ездили туда, отвезли «Книгу Памяти», всех по списку поименно померших. Оставили в церкви, там будет… у Чернобыле в самом, там будут поминать их 26-го и 14-го поименно. У меня есть та тоже ж книга, хочу в сельский совет отдать. У нас было с нашего, с моего села 2 человека померших, чтоб председательша может хоть когда-нибудь заглянет туда, вспомнит, что было себе.

Н.К.: Ну да, может быть да.

Е.К.: У нас, мы дружим. Дружим мы со всеми. С нами…

Н.К.: Молодцы.

Е.К.: С нами может, никто не… некоторые и не дружат, мы знаем, но мы стараемся, чтоб и они дружили с нами.

Н.К.: Ну, правильно. А скажите, такой вот вопрос, из Вашего вот опыта, такого житейского, Вы все это видели своими глазами. Вот что бы Вы, может быть, могли бы, я не знаю, посоветовать будущим поколениям, которые этого, ну не видели? И, может быть, что-то было бы им полезно знать. Может быть, это что-то, о чем очень важно помнить или что-то, о чем ни в коем случае нельзя забыть. Или вот какой-то опыт, который им бы был бы полезен, вот на сегодняшний день.

Е.К.: Молодежи?

Н.К.: Вот оглянувшись, вот чтобы…

Е.К.: Молодежи?

Н.К.: Да.

Е.К.: Ой (вздыхает).

Н.К.: Оглянувшись в прошлое сказать будущему. Вот сказать выводы, да.

Е.К.: Вот молодежь, просто у нас молодежь сейчас как, не воспринимает ничего. А… Они…

Н.К.: Ну, вот той, которая бы хотела воспринять, что бы Вы вот сказали?

Е.К.: Что бы не забывали, помнили, помнили, что были люди. Мы шли не за деньгами, не за славой шли туда. Мы шли долг выполняли, чтоб они и наше поколение, и после них, чтоб они жили до сегодняшнего дня. Мы не хотели там, чтоб там было, чтоб слава, ордена цепляли – не надо. Нас призвали, мы военнообязанные, мы пошли делать свое дело. То, что нам говорили, то и делали. Кожен, кожен делал по-своему. У каждого своя работа, нема… Каждый…Никто орденов себе не цепляет. Я делал то-то, я делал то-то, ну, а получается, общее мы делали одно и то же дело. Так вот, что бы молодежь не забывала своих батькив, дидов и цьой. И думали на будущее, чтоб ихние дети жили так, как они живут. Ну, хай лучше, конечно, не так как… А лучше чтоб жили, но чтоб не було… И как, нема у нас… Это Чернобыль — это просто людская халатность. Это людская халатность. Ни какой там несчастный случай, это людская халатность.

Н.К.: Угу, то есть у Вас такой вывод, скорее на сейчас?

Е.К.: На сегодняшний день и буде такой. Это людская халатность.

Н.К.: Угу. То есть если бы не было человеческой халатности…

Е.К.: Если там… там человеческий фактор. Там восн… это все зависело от человеческих факторов, это человеческая халатность, вот это получилась такая.

Н.К.: Спасибо. Может, что-то еще хотите добавить?

Е.К.: Все (смеется).