Наталья Козлова (далее Н.К.): Вот. Представьтесь еще раз.

Дмитрий Моргун (далее Д.М.): Моргун Дмитрий Михайлович.

Н.К.: Ага. 13 ноября 2013-го года, помещение «Союза Чернобыль». Итак, теперь у меня будет к Вам первый вопрос, он достаточно обширный – расскажите историю своей жизни, как считаете нужным.

Д.М.: Родился в городе Харькове. Ходил в садик, ходил в школу учился, после восьмого класса пошел учиться дальше в профтехучилище 33-е на Салтовке, по специальности водитель автокрана. Три года проучился, получил водительское удостоверение профессионала, получил пятый разряд крановщика и пошел на работу, в то место, куда распределили, на то предприятие. Поработать мне пришлось недолго – с лета по ноябрь месяц, меня призвали в армию. Попал служить на западную границу, контрольно-пропускной пункт “Измаил”. Попал в отделение железнодорожное в городе Рени, на стык трех границ – Украины, Молдавии и Румынии. Два года отслужил в погранвойсках, вернулся, это был уже, получается, 83-й год. В 81-м ушел, в 83-м пришел, как раз за два дня перед Новым годом. Так что пришел, встретил Новый год, огляделся, и пошел поработать на завод “Коммунар”, слесарем-сборщиком в цех, где собирали цветные “Березки”, телевизоры. Так как было намерение учиться, а работа на заводе с трудом позволяла это делать, потому что была одна неделя дневная смена, утренняя, а вторая неделя – вечерняя смена. То есть попробовал – не понравилось, не вдохновило. Посоветовали пойти поработать в пожарную охрану, так как на тот момент работа была сутки-двое. То есть сутки на работе, двое суток свободны, то есть можно теоретически заняться учебой. Значит, в 84-м году, летом 84-го года поступил на работу в Харьковское управление пожарной охраны в одну из частей. И летом того же, точнее осенью того же года поступил на подготовительные курсы в институт.

Н.К.: Угу, а в какой?

Д.М.: Раньше он назывался ХИИКС – институт инженерного и коммунального строительства, то есть, и в следующем году, в 85-м, поступил на вечернее отделение этого института, и продолжая же работать в пожарной охране. Вот, вкратце моя биография до момента 86-го года, и она плавно перетекает в аварию на ЧАЭС, в ликвидацию, вот.

Н.К.: Как вы узнали об аварии, как? Ой, я забегаю вперед, наверное?

Д.М.: Находясь на работе.

Н.К.: Ага.

Д.М.: То есть, очередные сутки, заступил на дежурство, нас утром собрали, я не помню, когда это было – это 27-го или 28-го числа апреля я заступал. Я ужу не помню. Нас собрали и довели кратко информацию.

Н.К.: Угу. То есть, очень кратко или как-то объяснили, что?

Д.М.: Очень кратко, что произошла авария большая, но больше ничего особо не говорили. Но буквально через, по-моему, или же в конце этого дежурства я и еще несколько человек были направлены на в поселок Савинцы, где у нас были склады гражданской обороны.

Н.К.: Угу.

Д.М.: И туда начали прибывать призванные через военкомат люди. И мы их там готовили, так сказать, в партизаны. То есть, обмундирование им выдавали, определяли место, где им спать. То есть, я там провел двое суток при формировании этого подразделения. То есть, там формировался первый батальон пожарной охраны, который позже, через несколько дней уходил уже на Чернобыль. То есть, туда были призваны водители пожарных машин, туда были призваны офицеры пожарной охраны, и они комплектовали на каждую машину комплектовали из партизан, комплектовали личный состав для работы с машиной, чтобы на машине было 5-6 человек. То есть, основной был водитель, так как он работал с техникой, и еще ж нужны были пожарные, которые с техникой дальше работали. То есть, вот то была комплектация там несколько дней. Но так как я через два дня оттуда уехал, то дальнейшую комплектацию я знаю только по рассказам товарищей. Я попал в командировку, не, не в командировку даже, а переводом в Киевское управление в конце июля месяца.

Н.К.: Угу, этого же года.

Д.М.: Этого же года. В 86-м году в конце июля я был переведен в Киевское управление, так как формировалась сборная Украины. То есть, личный состав частей – второй пожарной части, 16-й пожарной части, то есть, на станции и в Чернобыле по состоянию здоровья полностью был снят. Соответственно, нужно было, ну, набирать туда людей на постоянную работу. То есть, вот это в мае месяце туда ушел батальон харьковский первый, потом второй батальон туда пошел в конце мая, формирование. И батальонная система из разных областей особо себя не оправдывала и решили делать постоянную команду, которая на месте б знала все условия. Потому что батальон приходит, пока люди хоть узнают, где что находится, уже пора уезжать, потому что больше месяца особо не держали, потому что получали достаточно большие дозы радиации и людей выводили. Соответственно была дана команда на формирование постоянных смен. Тем более, что уже была принято решение о формировании вахт, то есть работа по вахтам. Не просто в командировку, а вахтовый метод. То есть, и в процессе формирования, то есть пока… нас в Чернобыль, в зону не пустили, то есть нас поставили за зону, буквально два километра за зону. То есть, на берегу водохранилища поселок Страхолесье находился. Там написано, насыпали пирс, и туда поставили корабли Днепровской и Львовской флотилии для того, чтобы ликвидаторы, которые работают на стации, могли где-то жить.

Н.К.: Ага, и вы там жили?

Д.М.: Мы охраняли эти корабли…

Н.К.: А, охраняли.

Д.М.: …потому что корабль сгорает за 15 минут.

Н.К.: Ага.

Д.М.: То есть, теплоходы речные вот эти. То есть, внутри все же в дереве, пространство маленькое, то есть если бы что-то там началось, то было бы весело всем. Тем более корабли стояли рядом друг с другом, то есть начнется на одном корабле, пойдет по другим.

Н.К.: А как Вы думаете, а почему селили именно в кораблях?

Д.М.: А там дело в том, что селить где-то нужно было. В это время началось строительство поселка Зеленый мыс. То есть, разровняли площадку, посносили там лишние деревья, которые мешали планированию и собирали двухэтажные щитовые домики, финские домики. То есть, сборно-щитовые, чтобы они могли спокойно пережить весну и вот это был вахтовый поселок. Но пока он строился, то есть мы охраняли, получается, мы стояли на берегу водохранилища, то есть мы стояли, у нас была вагончик с радиостанцией, большая палатка взводная, и у нас было две пожарные машины. Сами сделали навес для этих машин – это было открытое пространство – сами сделали навес для этих машин, что, они не мокли, и… потому что мы должны были быть рядом буквально, сколько там, метров 50 до кораблей было, до пирса. Мы должны были сразу выехать и тушить.

Н.К.: А сами где жили? В палатке, да?

Д.М.: В палатке, в палатке, в вот этой ж палатке. Сводная палатка, в принципе, даже есть фотографии вот эти.

Н.К.: О, было б хорошо, если б принесли.

Д.М.: Есть, есть фотографии.

Н.К.: Чтоб отсканировать и Вам отдать.

Д.М.: Да. Вопрос только, а где. Что-то у меня дома осталось, а что-то надо поискать. У нас в этом, в музее пожарном есть, их надо поискать. Вот как раз и пирс есть с кораблями, и вот эти вот вещи, которые говорят, что халабуду делали для машин, то есть это есть. И там мы работали тоже вот по вахтам получалось, и там мы работали, по-моему, 10:10 – десять дней там, а десять дней разъезжались по домам, следующая смена заступала. То есть база у нас была в Гостомеле. То есть, мы при пожарной части в Гостомеле была база, то есть там, где формировался вот этот отряд, а мы выезжали, соответственно, на десять дней заехали туда, потом другая смена приезжает – мы уезжаем. То есть, так мы катались туда-сюда, пока уже не похолодало. Корабли, где-то в октябре месяце корабли убрали, то есть уже было холодно, корабли поразгоняли уже по ихним базовым лагерям, кого на Волжскую флотилию, кого на Херсон, на Николаев, где они приписаны были, а людей уже ж заселили в этот поселок.

Н.К.: Угу. В эти домики.

Д.М.: В эти домики. То есть, поселок был уже построен и людей заселили туда. Ну, соответственно, там сделали и пожарную часть. Там же на поселке и построили и пожарную часть. То уже так, в процессе, и так далее. То есть, где-то, где-то, где-то, где-то конец ноября месяца, где-то числа с 20-го ноября нас уже ввели, то есть уже сформировали отряд новый, ну, с учетом требований по количеству народа, по работе, сделали ОВПО-3 – отряд военизированной пожарной охраны № 3 по охране зоны.

Н.К.: Угу.

Д.М.: То есть, у нас было две части – одна часть в Чернобыле, вторая на станции. Но на станции часть еще была грязная, ее периодически дезактивировали. То есть, мы дежурили не в части, а на первом блоке. То есть, у нас там стояли машины, то есть в машинном зале первого блока, то есть мы приезжали на станцию на автобусе, нас пропускали через пропускной пункт через ворота, мы заходили туда и дежурили именно на запасном пункте управления первого блока, первого энергоблока. Здоровый цех и там, где был запасной пульт управления, в том помещении мы дежурили, чтоб при необходимости сразу выехать и работать.

Н.К.: Угу.

Д.М.: После окончания смены мы проходили в административно-бытовой корпус, в санпропускник, мылись, переодевались, и опять в автобус и на Чернобыль. Потому что в Чернобыле нам было, кроме тех, кто нес службу в части, соответственно в свободные смены надо ж было где-то отдыхать, то есть нам выделили помещение общежития какого-то, там-то ли профтехучилища общежитие было, то ли еще что-то. Но там, по-моему, даже не помню, трех-, четырех- или пятиэтажное здание, коридорная система, ну как обычное общежитие – то есть коридорная система и комнаты. То есть, и вот там, между выездами на этот, на дежурство жили. То есть, вахты у нас были пока по 15 дней, 15-16, смена приезжает-уезжает. Приезжали мы, съезжались опять же так – сборная Украины, потому что кто откуда был. И из Харькова были ребята, и из Киева ребята, из Черновцов ребята были, из Крыма были, то есть, вот именно сборная Украины. То есть, мы съезжались в определенный день в Киев, в управление пожарной охраны Киевской области. Ну, к определенному часу съезжались. У кого там поезд не попадал, тот раньше на сутки приезжал, то есть там общежитие было при управлении, то есть можно было переночевать…

Н.К.: Переночевать. Угу.

Д.М.: Но харьковский поезд приходил нормально, утром, то есть, я попадал нормально. То есть, где-то часикам к 11 было построение во внутреннем дворе управления: строились, разбирались, кто приехал, кто не приехал на смену, садились в автобусы, и мы ехали в Иванков. В Иванкове мы переодевались, то есть, мы ж приезжали в “гражданке”. В Иванкове мы переодевались, сдавали этому, кладовщику свои пакеты со своими бирками, он их складывал на полки, закрывал, и всё, а мы… Выдавал нам наши вещи, форму, бушлаты, но мы полностью одежду, и сажали нас на автобусы и ехали мы в Чернобыль, меняли смены, и на тех же автобусах смена, которая сдавала нам, садилась, и обратным путем на Иванково, а потом на Киев, и дальше уже по домам. То есть, вот так циркулировали. Но отряд еще формировался, а вот этот период весь до декабря месяца параллельно с нами еще работали батальоны. Последний был, по-моему, львовский батальон, перед этим одесский. Ну, где-то на месяц заезжали батальоны, то есть, мы параллельно с ними работали. То есть, когда заступали в дежурство, то если было там, скажем, если человек 20 было, то 10 человек из батальона и 10 человек нас основных.

Н.К.: Угу.

Д.М.: Но потихонечку, пока набирал личный состав отряд, то есть потихоньку работали. Но уже с января месяца последний батальон львовский был, он ушел, по моему, где-то числа 20-го декабря, и всё – и дальше уже пошли работать основные и прикомандированные. Но это уже был отряд полностью сформирован, и руководство именно уже было не батальонов, а именно отряд. То есть это было так называемое ППС зоны. Руководителей назначали из заместителей начальников управления разных областей, то есть они где-то приезжали на месяц, руководители, ну они были как, вроде как, с одной стороны, руководитель противопожарной службы зоны, но за ними было, так сказать, стратегическое руководство. А уже начальник отряда уже полностью отвечал за личный состав, то есть начальник отряда был уже местным, так сказать. Те уже приезжали в командировку на месяц, а уже в основном все занимались уже начальники отряда, начальники частей уже назначенные были, уже по-местному. Работали 15-15, соответственно, дежурили, когда как в зависимости от количества людей, то есть на станцию выезжали сначала на 6 часов, потом на 8 часов на станцию выезжали. В Чернобыле заступали когда на 12, когда на сутки, заступали в пожарную часть. Ну это, грубо говоря, как обычная пожарная часть работает, то есть на сутки заступили, и всё, и дальше уже по выездам. Когда мы во дворе пожарной части, нам надо было, на тыльном дворе, стояли еще машины запасные, которые в свое время нагнали на аварию, и они были достаточно большую дозу радиации на себя приняли, и их уже из зоны выводить нельзя было. То есть, они их оставили в зоне. Какие машины уже сильно зараженные, те на могильник отправляли, которые еще более-менее нормальные были, то они стояли в резерве. И если пожарная, ну, как, пожарная часть выехала на выезд, допустим, в городе, одна часть выехала на выезд в свой район, если в том же районе начинается второй пожар, что делать?

Н.К.: Надо ж где-то брать?

Д.М.: Брать. То есть присылают машины с другого района, чтоб перекрыть пожар. А там других машин не было. То есть, соответственно, никто ниоткуда не приедет. То есть, если два-три пожара в зоне одновременно, соответственно, это народ, который отдыхает между дежурствами, поднимают по тревоге, сажают на машины и…

Н.К.: Едут.

Д.М.: …едут (смеется). То есть, неоткуда было брать остальных.

Н.К.: Ну, понятно.

Д.М.: Потому и была вахтовая система. И если рабочих вывозили из Чернобыля первое время на более отдаленные места, потому что ж там по той зоне много пионерлагерей было. Те, которые более-менее чистые, подальше от эпицентра, то там люди жили так, как и в вахтовом поселке в Зеленом мысе. То есть, где-то ж ночевать людям надо.

Н.К.: Ну да.

Д.М.: А там более-менее придерживались шестичасового рабочего графика для обычных, для гражданских, ну, а у нас же ж (смеется) этого не было и мы, грубо говоря, в течение пяти минут возле части могли быть. То есть в случае чего звонок – всё, этот отдыхающий караул – тревога, прибыть в часть, сесть на машины и вперед.

Н.К.: А как вас там, кормили, как?

Д.М.: Кормили хорошо.

Н.К.: Хорошо, да?

Д.М.: Дело в том, что там, в самом Чернобыле была большая столовая. Там было раньше автопредприятие, и вот гараж от этого предприятия, большой гараж, там автобусы стояли, из него сделали столовую. То есть, громадная столовая, то есть, сколько там человек проходило за смену, не знаю, но сотни проходили. То есть, нам давали, когда мы были в Чернобыле, нам давали талоны, свободная смена…

Н.К.: А, то есть по талонам?

Д.М.: Да. Свободная смена ходила кушать по талонам. Ну, то есть, было примерное время, когда там. На талонах у нас было написано, с какого по какое время, потому что если все кучей придут, не поместятся.

Н.К.: Ага, то есть распределяли по суткам, кто ест.

Д.М.: Распределяли время, да, да. То есть, было распределение. Тем дежурным в смене, которая были в Чернобыле, привозили в бачках питание с этой столовой. Ну, они ж не могли дежурство бросить.

Н.К.: Ну, конечно.

Д.М.: То есть, там во дворе построили, то ли построили, то ли она была, такая небольшая, что-то типа летней кухни, что там человек десять могло сесть. Вот там рассыпали, одни покушали – вторые зашли, но вот так.

Н.К.: Угу, по очереди.

Д.М.: Да, человек десять зашло, грубо говоря. Размер – вот половина этой комнаты.

Н.К.: А, ага, я поняла.

Д.М.: Стоят столы, из бачков насыпают…

Н.К.: Небольшое помещение.

Д.М.: Да, небольшое помещение. То есть, ну, человек 20 в карауле, то есть за два захода, то есть, за полчаса…

Н.К.: Можно.

Д.М.: …можно поесть спокойно, если нету тревоги. То есть, одни пошли, потом вторые пошли. То есть, вполне нормально было. Кормили хорошо. Вода постояла… постоянно стояла у нас в ящике с минеральной водой, стеклянные бутылки, тогда пластика…

Н.К.: Ну да.

Д.М.: …в помине не было. Ящики с минеральной водой стояли без счета. Надо – взял, попил.

Н.К.: Сколько угодно можно.

Д.М.: Сколько угодно, да, оно стояло. Тут были какие-то нормы, по ним нам привозили, так что оно вполне. Кормили хорошо, то есть оно, мягко говоря, кушать не хотелось. Хотя там был магазинчик военторговский в Чернобыле, то есть кому…

Н.К.: Даже магазин работал.

Д.М.: Да, да. Работал военторговский магазинчик, и там, кроме продуктов питания, там еще вещи были. Сейчас это такие вещи, которые на то время в магазинах было тяжело найти.

Н.К.: А туда привозили?

Д.М.: А туда привозили. То есть, было повышенное снабжение.

Н.К.: А такой вопрос: когда Вы там находились, наблюдали ли Вы работы, которые выполняли сугубо женщины, а какие-то сугубо мужчины, видели ли вообще?

Д.М.: Естественно.

Н.К.: Ну да.

Д.М.: Естественно. Во-первых, когда мы туда приезжали, там была в Чернобыле поликлиника была. Там работали врачи, медсестры, фельдшера, которых командировали в лечебное заведение. То есть, наша четвертая неотложка тоже туда командировала людей. То есть, харьковчан мы так иногда там встречали. Они жили там же ж при поликлинике. Мы когда приезжали на вахту, мы приходили к ним – сдавали анализы крови.

Н.К.: Ага.

Д.М.: И за день перед отъездом с вахты мы тоже сдавали анализы крови, чтоб следить за собой, так сказать.

Н.К.: То есть…

Д.М.: Ну, это не то, чтоб за собой, это было в норме у нас, то есть это была обязанность наша. То есть, у нас был свой доктор в части, но он кровь не забирал…

Н.К.: А просто смотрел.

Д.М.: Да, какие вопросы. А так, по всем вопросам, которые были нужны, то есть, мы обращались туда. Ну вот, исходя из анализов крови, то, скажем так, если приезжал на вахту, гемоглобин где-то был у меня так где-то 156, то когда уезжал с вахты, то есть за две недели, гемоглобин 118-120. То есть падал, то есть видно было, как потихонечку организм давит. Но из-за того, что мы катались по вахтам, то есть, было время отойти от дозы радиации. То есть, встречали, то есть, медицинский персонал в основном были женщины. Столовая – в основном это всё ж были женщины: повара и так далее. Потому что на более тяжелое, то есть, водители и так далее, и так далее – это всё ж были мужчины, основная масса. То есть, разделение труда конечно было. И на станции была столовая, тоже большая. Там же она постоянно работала, и вот мы тоже, когда дежурили на станции, тоже было время обеда, то есть получалось так: одно отделение остается возле машины, второе – идет обедать. Ну, это человек 5-7. Пошли, пообедали или поужинали, это в зависимости от того – когда. Соответственно, радиостанция всегда с собой, в случае чего – сразу бегом к машинам. Пообедали, пришли на место, заняли дежурство, вторая группа пошла туда. Или же были построены у нас графики так, чтобы мы туда-сюда не ходили, а отработав смену, уже после смены в свободном режиме пошли помылись, пошли покушали, вышли, сели на автобус, поехали в Чернобыль. То есть графики были так подогнаны, чтобы мы особо не оставляли машины свои.

Н.К.: Ну да.

Д.М.: То есть, это когда мы работали именно на первом энергоблоке, то есть когда стояли. То есть они там соединят, грубо говоря, ну если взять большую картинку, то можно смотреть, где административно-бытовой корпус, он этим переходом надземным соединен с первым блоком, чтоб циркулировал. То есть, там просто так мы не могли циркулировать, то есть, там стояла охрана, там стояли датчики японские. То есть, как проходишь дверь, с боку стоят датчики, высокие, и если, ну в зависимости от дозы радиации, на которой на одежде у меня, то есть, и там были бегущие огни, показывали дозу радиации.

Н.К.: Ага, даже так.

Д.М.: Да, то есть датчик показывал и сразу было видно сколько.

Н.К.: Сколько. И её как-то записывали, как-то?

Д.М.: Дозу. Не, не, не. Это, чтоб не пустить грязного, чтоб я не разносил.

Н.К.: А, я поняла.

Д.М.: То есть, столько – еще можно пройти. Столько – не, ребята, раздевайтесь, идите мойтесь, меняйтесь.

Н.К.: Что угодно, да?

Д.М.: Да. То есть, чтобы не носили и не разносили. Дозу радиации, которую мы получали, были накопители, которые мы, скажем, утром брали у специалистов по дозконтролю, а вечером им сдавали. И они уже проверяли и записывали, сколько дозу радиации кто получил. Тут еще ж зависит, мягко говоря, если вдруг у кого-то большая доза радиации, сразу: «Ребята, а где вы лазили?» То что, так сказать, двойной контроль. То есть если где-то отклонился от маршрута, то хватанул.

Н.К.: То еще больше.

Д.М.: «А чего ты туда ходил? Тебя что, туда посылали?» То есть, двойной контроль. С одной стороны, с другой стороны. Значит, у кого превышали дозы, теми уже занимались не только дозконтроль, тогда уже ребята из КГБ занимались.

Н.К.: Ага, понятно.

Д.М.: Где ты лазил, что ты там делал и так далее.

Н.К.: То есть, подозрения какие-то?

Д.М.: Конечно. Станция ж под охраной была, то есть ее охраняли, станцию, солдаты срочной службы по периметру. Ну и куча ж там народа была из КГБ.

Н.К.: А как следили за здоровьем еще? Вот вы говорили – кровь брали, а еще как-то было или только кровь?

Д.М.: Нет. Кровь это, так сказать, контрольные замеры. А так если кому-то что-то дурно, ну обращаешься к врачу, а врач уже смотрит, осматривает…

Н.К.: Решает?

Д.М.: Да, решает, что с тобой делать. Ну и, соответственно, еще ж по дозам. Если можно выехать на пожар, там за один пожар нагрестись…

Н.К.: Много.

Д.М.: …достаточно много, и тогда уже будет идти речь о том, чтобы вывести из отряда за зону. То есть, на то время было ж указание, чтобы доза радиации не превышала 25 рентген, после 25 рентген уводили за зону. То есть полностью.

Н.К.: А были ли какие-то случаи, которые Вам, во время Вашего пребывания там, Вам больше всего запомнились? Или может как-то удивили, или просто…

Д.М.: Да ну обычная, обычная работа пожарного. То есть, где-то горит – поехали. Мы же ездили не только всему Чернобылю и станции, то есть других пожарных машин-то не было. Соответственно, если в каком-то селе что-то горит – едешь, тушишь. Ну, обычная работа, но только знаешь, что где-то что-то фонит. Ты получаешь дозу радиации и какую, не знаешь толком. Ну в принципе были военные приборы дозконтроля ДП-5. То есть, скажем так, в каждом карауле, кто заступал на дежурство, был закрепленный один человек – дозометрист, тот, кто-то из нас. Обычно одного назначали, и он постоянно этим занимался, то есть, вел учет. Кроме накопителей еще…

Н.К.: Велся учет?

Д.М.: Велся учет, и велся учет буквально через каждый час. То есть вот где находится, прошелся – записал. Через час опять – прошелся, записал. То есть были… Учет велся уже тогда. То есть, соответственно, когда выезжали на пожар, то есть первым шел дозиметрист и определял можно или не можно там работать и сколько можно работать. То есть, у нас есть 15 минут поработать. Или у нас там есть запас полчаса, то есть работаем спокойно. То есть нюансы…

Н.К.: А были ли какие-то сложные пожары, которые…

Д.М.: Были (смеется). Где-то конец января, начало февраля… Много людей вот после вахт в декабре месяце – там был большой пожар на промзоне – и много ребят получили хорошие дозы и их вывели. А заменить было некем. То есть, и я из караула, то есть я на станцию ездил в карауле, а приехал, по-моему, я четвертого… Кстати о птичках – Новый год с 86-го на 87-й я встречал на станции (смеется). Замполит нам привез два торта.

Н.К.: Ух ты.

Д.М.: …на караул. Ну, поздравлять. Ну, нам же ж ничего нельзя, ну кроме этого. И вот то мы: водичка, два торта и мы праздновали, Новый год встречали.

Н.К.: Вот так встречали?

Д.М.: Да (смеется). 4-го у меня была последняя смена в этой вахте, 5-го я уехал домой. Приехал, соответственно, через 15 дней, ну, к 20-му числу. И оказалось, что ребят, половины людей нету. То есть, вывели по дозовым показателям, а новых еще не поприсылали. Полностью отряд был не укомплектован, и начали присылать людей в командировки. То есть, при… выписывалась командировка на три месяца, соответственно, люди работали по вахтам, тоже 15-15, но они числились в командировке. Скажем, из Харькова выписана командировка на 3 месяца – всё, люди едут к определенному моменту, туда ж в управление киевское областное. То же самое формирование, на автобусы, Иванково, и так далее. Только они были не в постоянном составе, то есть зарплату я получал в Киеве, а они, допустим, получали в Харькове. И делалось вот это уже опять же сборным вариантом, но именно командировками. То есть, не батальон, а, скажем, от Харькова приезжает там человек десять на три месяца, там с Полтавы человек десять, там с Кременчуга человек пять, ну такое, ну сборная. Ну, командировкой, а работа вахтами. Соответственно, людей только начали толком набирать, людей не хватало. И тех, кто уже знали обстановку, рассадили по ключевым точкам. То есть, это связь, это общежития, ну потому что у нас получилось, что мало людей приехало на ту вахту, а приезжают новые – они не знают где что. Просто они не знают, ну человека в город вывезли…

Н.К.: Просто нужно ввести в курс дела хотя бы.

Д.М.: Да. То есть тех, кто уже был раньше, уже знает, где хоть какой адрес где найти, в том же Чернобыле. То, что человек, он не знает. Ну, естественно, что он не знает то, потому что он…

Н.К.: Первый раз может быть, да?

Д.М.: …никогда там не был. Первый раз. Да. Мало того, плюс еще ж у нас же система гидрантов вот в Харькове есть. То есть, машина приезжает на пожар, одна начинает тушить, вторую машину ставят на гидрант, чтоб тянуть воду из водопровода.

Н.К.: Угу.

Д.М.: Там же в Чернобыле была та же самая система. Но, а кто знает, где эти гидранты, люки находятся?

Н.К.: Ага!

Д.М.: Никто не знает. Соответственно…

Н.К.: Сложно было.

Д.М.: Нет. Ну, во первых, мы ж кроме того, что дежурили на этих, на станции и в Чернобыле, то есть свободные смены, люди свободных смен ходили, проверяли эти гидранты. То есть, была карта гидрантов, мы ходили, проверяли их на пуск воды, чтоб знать хоть где воду забирать, если где-то будет что-то гореть.

Н.К.: Угу. Ну, разумно.

Д.М.: Потому что, там кроме частных домов там пятиэтажные дома были, район в Чернобыле, то есть были административные здания, то есть там система водопровода была. Ну, соответственно, чтоб кто хоть знает, понять где, что и как – порассаживали по ключевым точкам. Тут получилось, что я, ну то есть, нас два человека – я и еще один, даже три. Нас посадили на связь, то есть я оказался в связи. То есть пункт связи на пожарной части пункт связи. То есть там никто лишний не лазит, изнутри всё закрыто, стояли радиостанции для связи с Киевом, с машинами, то есть. Тоже есть фотографии. Принесу, покажу и это.

Н.К.: Угу.

Д.М.: И где-то, где-то, где-то конец января – начало февраля получилась такая ситуация: вечер, мы уже расслабились, где-то половина десятого вечера, то есть всё тихо, мирно. Поступает к нам сигнал: загорание в сауне. Там мы всё сделали нормально. У нас и в части была сауна, в общежитии была сауна, то есть для себя ж всё.

Н.К.: А, вы ходили в сауну?

Д.М.: У себя в части именно.

Н.К.: В части, угу.

Д.М.: Вот машины стоят, вот обычная пожарная часть и вот там где сейчас в пожарных частях комната отдыха для личного состава, там в Чернобыле была сделана сауна для личного состава. Небольшая, ну, грубо говоря, вот столько, вот так вот занимала места, как обычная: заходишь, предбаничек, там дальше открываешь двери там, этот, полки как обычно в сауне. Ну что ж, там много места нужно?

Н.К.: Ну, да.

Д.М.: А так, хоть привести себя в порядок после приезда. Был там штаб МВД зоны. Административное здание, я не помню, то ли тогда перед аварией там-то ли горком там был, то ли еще там что-то такое, ну вот такое П-образное здание.

Н.К.: Угу.

Д.М.: И вот получается на внутренней части буквы «П», там были гаражи. И в одном из гаражей сделали сауну. Ну, и вечером народ там же ж, кто, это ж штаб МВД, в сауну пошли. Ну, оттуда звонят, что загорание сауны. Ну ладно, одну машину отправили туда на проверку. Даже не загорание в сауне, а была сначала информация: дым появился. Ну ладно, раз дым, значит, где-то что-то горит, одну машину. Докладываем в Киев по радиостанции, там говорят – направьте машину на проверку. Направили. Это было где-то половина десятого.

Н.К.: Угу.

Д.М.: Мы сидим, смотрим телевизор потому, что там наволокли все, что могли, всё чтоб. Ну, четыре стены…

Н.К.: Ну да, что б хоть как-то…

Д.М.: Телевизор, как раз какой-то концерт был там, то ли Пугачевой, то ли Леонтьева, что-то такое. Сидим, смотрим. Киев где-то минут через двадцать, Киев нас запрашивает. Говорит: «Машина вернулась?» – «Нет, – говорим, – не вернулась». – «Так запросите, что они там, не докладывают ничего». Двадцать минут прошло, машина ушла и тишина. Радиостанцию ж, запрашиваем. Передайте обстановку. В ответ: нужна помощь.

Н.К.: Угу.

Д.М.: Докладываем на Киев: «Нужна помощь». – «Высылайте». Высылаем вторую машину. Выслали. Еще минут через двадцать Киев спрашивает: «Ну что, потушили? Что там?» – «Нужна помощь. Горит сауна». Хорошо, выслали машину. А тут снег вот такой лежит, морозец такой хороший. Киев запрашивает: «Ну что вы там, потушили?» – «Да нет. Еще нет, еще работаем». – «Ладно». Еще минут через двадцать опять Киев запрашивает: «Ваши вернулись?» Говорим – нет. Говорят: «Вы там что, ребята, сауну тушите или коровник? Прошло сорок минут. Что вы там делаете?» Говорим: «Машины еще не вернулись» и запрашиваем: «Что вы там играетесь? Что вы там, что не докладываете о том, что потушили или хотя бы локализовали?»

Н.К.: Угу.

Д.М.: Они там: «Нужна помощь».

Н.К.: Ого.

Д.М.: Тогда ж мы уже поднимаем, то ж мы разбираемся сами, высылаем кого куда. Тогда мы уже докладываем начальнику отряда, что так и так, уже ж…

Н.К.: Что-то серьезное.

Д.М.: …щось не те. Соответственно, мы уже поднимаем дежурный, точнее отдыхающую смену, звоним, чтобы шли, садились на резервные машины. Уже поехал туда начальник отряда разбираться.

Н.К.: Угу, угу.

Д.М.: А это время уже, грубо говоря, получается туда-сюда – уже половина одиннадцатого. И понеслась. Ребята, давайте отдыхающий караул сюда, автобус высылайте с людьми. То есть, резервные машины поехали. Кто еще оставался – на автобус туда же, работать. Поднимайте Зеленый Мыс. Поднимайте воинские части – подвоз воды. В общем, благополучно, там двухэтажно здание, благополучно полздания спалили.

Н.К.:  А что же там случилось?

Д.М.: (смеется) Сейчас расскажу. Так проваландались до 5 утра.

Н.К.: Ох, ничего себе.

Д.М.: Да, сауна. Тут еще ж прикол (смеется), то есть. Я уже – давайте автолестницу. Я уже сел на автолестницу. Говорю, поеду я посмотрю, что там вообще твориться. Потому что нас как раз собралось трое, то есть, соответственно ж отдыхающую смену мы подняли, то есть нас уже четыре человека на узле связи, потому что надо отгавкиваться от всех машин, от Киева, от руководства, ну…

Н.К.: Ну, да.

Д.М.: 1-2 человека с этим не справятся.

Н.К.: Ну, да.

Д.М.: Дурдом. Я уже сел на автолестницу, а и начинают приезжать машины заправляться в часть. Воды нету. То есть воду выбросали – а воды нету, а оно горит. И автолестницу уже просят, уже второй этаж, уже крыша уже там горит благополучно. Я сел на автолестницу, как раз поехал смотреть. Потому что я-то знал, где гидранты расположены. Приехали туда, я знаю где гидранты проверял, а они на проезжей части, там недалеко от того места было. А получается так, грубо говоря, минут 10 от места пожара до части минут 10 ехать. То есть пока машина приедет в часть, пока заправится, пока приедет туда, это уже 25-30 минут. И вот одна за одной машины вот так циркулируют, то есть не хватает воды. Я поехал туда, зная, что где есть место из этих, где гидранты.

Н.К.: Гидранты, угу.

Д.М.: А оно подо льдом.

Н.К.: Ах!

Д.М.: И я точно накатанная дорога подо льдом, и точно я не могу определить. Знаю, что где-то вот здесь должно быть, а пока ты его найдешь, где это есть…

Н.К.: Здание сгорит.

Д.М.: Здание сгорит. Говорю: «Ребята, поехали в другую сторону». Я знал, где не на дороге оно есть. Так что в одном месте была сбоку от дороги. Приехали туда, я разгреб, лопатой разгреб снег.

Н.К.: Подняли.

Д.М.: Люк подняли, поставили на гидрант и всё. Машина заправилась – пошла. Следующая приходит – пошла. То есть я вот так мерз возле того гидранта, заправлял машины до четырех утра.

Н.К.: Ну, главное что потушили.

Д.М.: Потушили (смеется). Потом мне ребята рассказывали, я этой сказки не видел, а они мне, когда ж сидели на связи, потому что я ж там мерз на морозе заправлял машины, а они рассказывают: передайте, говорит, раз уже ж горит, горение передайте площадь пожара. А там начальник ППС зоны был с Кировограда в то время, не столь важно, но дело в другом. Он уже попил крепкого чаю…

Н.К.: В смысле спирта?

Д.М.: Ну, водки. Ну, вечером уже там 11 часов уже там, порасслаблялись, попили крепкого чаю, то есть он хорошенький туда поехал. И туда ж отослали машину связи. А, ну правильно, да. Мы посмотрели, что там был бардак и послали туда машину связи. Есть специальная машина связи, она 66-й, будочка. И там есть антенна, которая наверх поднимается, то есть это машина ОСО, освещения и связи. То есть на вышке телескопической поднимается прожектор, то есть может освещение дать, и заодно ж связь.

Н.К.: Угу.

Д.М.: То есть, туда поехал еще один у нас. Получается то, что мы тут связисты, оказались, что два остались на связи, один туда уехал, а я машины заправлял (смеется). Потом уже ж когда в кучу сошлись – обмениваемся же информацией. Когда уже ж есть горение, соответственно, туда уже ж и автолестницу, и машину связи поотправляли. Тот хорошенький уже ж. Тут с Киева уже на прямую связь идет. Что там ловят, что идет через часть. То есть Киев передает вопросы, из части задают машине, машина уже отвечает, там кого-то из руководителей связист ловит и передает информацию. А там получилось такое: так как П-образное здание, то машина въезжала во двор, воду слила, выезжала, следующая заезжала. Вот то они игрались, тудом-сюдом. Катались. Ну а машина связи стояла ж сбоку, чтоб не мешать. Передают, Киев запрашивает: передайте площадь пожара. Связист бежит же ж к этому руководителю веселому.

Н.К.: Который выпил.

Д.М.: И он говорит: «Киев запросил площадь пожара». – «Ну, передай 60 квадратных метров». 60 квадратных метров. Киев спрашивает: «Ребята, а что вы там два часа делаете? На 60-ти квадратных метрах. Что вы там два часа играетесь?» Опять же ж, в обратную сторону. Киев спросил, что вы играетесь тут? 60 квадратных метров давно можно было потушить. «Передай 360 квадратных метров». – 360 квадратных метров. – «Ребята, вы там сауну или коровник тушите?» 360 (смеется). Приходит этот, керивнык, связист говорит: «Дай мегафон поруководить», а у меня только стационарный, на машине. – «Ну, давай стационарный». Причем веселуха была до 4-х часов утра. Снаружи мороз, и хороший такой мороз где-то градусов под 20. Впереди – огонь и мокро (смеется). Так народ уже в простенках, в окнах стоял и грелся.

Н.К.: Ой.

Д.М.: Все ж мокрые, кто тушил.

Н.К.: На морозе ж.

Д.М.: Облитые водой, тут мороз, дударик (смеется), ну, в общем, самый итог. Утром сводка ж готовиться и привлекли на подвоз воды, кроме того, что я машину поставил на гидрант и машины заправлял, чтоб в часть не катались, ближе и больше идеально так. Быстрее было. Привлекли из Зеленого Мыса машину, пригнали, привлекли 2 или 3 машины для подвоза воды с воинской части, там с химбата. То есть, в конце концов, эта кутерьма вся, то есть получается человек 40 тушило. Итог – утром сводка. И в сводке указывается стоимость, материальные потери, материальный ущерб для здания – две тысячи рублей. Половина административного здания сгорела, по сводке ущерб – две тысячи рублей.

Н.К.: Ну понятно.

Д.М.: В общем, сказочники были еще те.

Н.К.: А причина пожара неизвестна?

Д.М.: Причина пожара, сейчас возвращаемся к этому ж вопросу. То есть приехала – потом же ж еще разбор полетов был – приехала машина на задымление, ну запах дыма есть. Там, получается, на первом этаже сделали сауну, на втором этаже в том крыле ничего не было, то есть были закрытые комнаты, туда посносили лишнее имущество, то есть столы, стулья. Так как сауну хорошо натопили…

Н.К.: А!

Д.М.: …где-то огонечек пошел вверх, но огня не было, был запах дыма. Когда первая машина приехала на проверку, ну, посмотрели – нигде ничего нет, нигде ничего не горит. Ну, надо ж все-таки идти разбираться. Ну, пошли по второму этажу. Ну и начали открывать двери ж, заглядывать. Где ж – запах есть, а огня нету. Ну, когда пооткрывали двери, пошел сквознячок, и оно хорошо потянуло.

Н.К.: А, то есть помогли еще.

Д.М.: Помогли. Соответственно, пока развернули машину, потому что ж приехали – огня нет, соответственно машину не разворачивали. Пока развернули – время утеряно. Пока воду выбрызгали – всё. Тех, кто знал, где можно взять воду на машине не было, а рядом был водоем на 20 кубов. То есть, если бы они знали, спокойно б затушили за те 15-20 минут. А так оно всё снегом прикинуто…

Н.К.: То есть не знали просто, где взять воду.

Д.М.: Да, они не знали где взять воду. И вот это началась вот эта чехарда с возвращением в часть на заправку. Благополучно спалили. Как один из вариантов приколов (смеется).

Н.К.: Ну да, наверное, ситуаций было много всяких?

Д.М.: Что вы там тушите (смеется)? Что там коровник тушите?

Н.К.: Угу.

Д.М.: Ну, вот это было. Ночь веселая была, конечно. Пока те машины позаправлял – замерз, як зараза. Но ничего. Отогрелись.

Н.К.: А когда закончилось Ваше пребывание в Чернобыле?

Д.М.: Закончилось пребывание в Чернобыле: последний, последнюю вахту я был сентябрь-октябрь. То есть, в октябре последний раз я там был. То есть я, получается, 157 суток там – Чернобыль, станция.

Н.К.: А как Ваши родные, близкие отнеслись к тому, что вы туда поехали? Или…?

Д.М.: А кто ж их спрашивал?

Н.К.: А, ну да.

Д.М.: Если мы под приказом. Кто ж спрашивал?

Н.К.: Да. Понятно.

Д.М.: И тем более, особо ж не рассказываешь что там, чтобы не волновать.

Н.К.: Не пугать.

Д.М.: Да. Но тогда я, ну что, на тот момент я еще был не женат, мама только. Отец умер раньше, когда я еще в школу ходил. То есть, все равно маме не расскажешь.

Н.К.: Ну да.

Д.М.: Всё шито-крыто.

Н.К.: А когда Вы там были, страшно было или как-то осознание радиации оно не приходило?

Д.М.: Нет. Дело в том, что первый раз, когда в зону въезжали, такой мандраж был. Потому что едешь в неизвестность. То есть уже наслышался, навиделся, но там еще не побывал. То есть мандраж. А пока там уже первые два-три дня…

Н.К.: И привыкли.

Д.М.: Да, всё нормально, да, привыкли. Ну, то есть нормально.

Н.К.: Угу. А было ли какое-то ощущение, ну я не знаю, трагедии, когда вот после этой аварии?

Д.М.: Находясь там или еще не доезжая туда?

Н.К.: Та может быть, не доезжая туда, может быть там?

Д.М.: Ощущения трагедии не было никакого. Тем более это сейчас на любом перекрестке информацию можно получить уйму. А на тот момент у нас что? У нас был только телевизор и радио советские. И радиация была советская.

Н.К.: Понятно.

Д.М.: То есть, если у меня там за первые две вахты на станции там около 12 рентген, то за остальные восемь у меня только около шести насобиралось.

Н.К.: Понятно. То есть там уменьшали. Понятно.

Д.М.: Конечно. Я же говорю, там (смеется).

Н.К.: Радиация советская.

Д.М.: Да, радиация была советской (смеется).

Н.К.: А как в то время объяснялось простым людям то, что произошло? Как-то в СМИ или? Нет?

Д.М.: Не, не, не.

Н.К.: То есть, не особо народ знал, что происходит?

Д.М.: Конечно, конечно. Народ особо и не знал, что там происходит. Произошла авария и всё. То есть, а дальше пошли работы. То есть, там же ж народ менялся. То есть, один то видел, другой то, третий то и так далее. То есть тех, кто там долго работал – мало было. Чтоб видел сам процесс последовательный. То есть, кто-то увидел – всё, что-то увидел – всё. То есть, особо это как, скажем, пять слепых к слону подвели.

Н.К.: А, ну понятно.

Д.М.: Кто за хвост подержался, кто за хобот, кто за ногу, кто за уши и опишите что такое слон.

Н.К.: Понятно.

Д.М.: Вот примерно так. Руководство, естественно, знало. Принцип пирамиды: то есть вверх информация стекалась, а исполнители…

Н.К.: А простые люди не особо были в курсе.

Д.М.: Конечно, конечно. То есть, тоже ж – они же не ходили, не бродили, то есть из подразделения или с общежития загрузили на машину, отвезли с места на место – вот там работать и всё. То есть, каждый на своем участке был.

Н.К.: Понятно.

Д.М.: Те, кто работал на Пусоне, знали, что творится у них за 500 метров. Они ж тупо обмывали машины.

Н.К.: А как Вы бы оценили общую организацию ликвидационных работ из того, что знаете?

Д.М.: Из того что я видел?

Н.К.: Да.

Д.М.: Из того что уже в мой период когда было, уже было, уже порядок был.

Н.К.: То есть более-менее в порядке.

Д.М.: Да, да. То есть уже были расписаны графики, кто где когда работает, уже велся учет и доз радиации и времени пребывания. То есть, уже устаканили это всё. Тут самый большой бардак был в мае месяце, когда никто не знал, что как делать. А потом, когда уже определились, там уже…

Н.К.: А Вы говорили, что вы поступили в ВУЗ, и а как Вы дальше, доучились?

Д.М.: Доучился. Я дальше вернулся уже ж обратно переводом с Киева, ну потому что у меня уже здоровье начало баловаться. То есть, меня уже пошатывало. Уже при ходьбе уже немножко мозги не справлялись. То есть, у меня получилось официально по документам 17 и 9 доза была. Уже здоровье не очень, то есть я уже пожаловался на здоровье и меня…

Н.К.: Перевели.

Д.М.:  …перевели обратно на Харьков. То есть, я вернулся обратно уже в Харьков в обычное подразделение, работал в газодымозащитной службе. Ну, тоже не совсем обычное. Спецчасть была – мы катались по всей области. То есть, это наши были: метрополитен, подвалы, чердаки, то есть там, где потяжелее.

Н.К.: А…

Д.М.: Закончил институт в 91-ом году. Получил диплом инженера-строителя (смеется). Но так я с пожарной охраной так и не расстался.

Н.К.: Да?

Д.М.: И ушел на пенсию в конце 2005 года.

Н.К.: Понятно.

Д.М.: Приходил вроде временно, чтоб было время поучиться, но так и остался.

Н.К.: Так и остались.

Д.М.: Да. Но повлияли внешние факторы: развал Союза, безработица ж, людям месяцами зарплату не платили. А у нас хоть как-никак и зарплату платили, что-то если зарплату не доплачивали, то там хоть пайки давали. То есть более-менее придерживали. То есть, соответственно смысла не было…

Н.К.: Незачем было бросать.

Д.М.: Да. А прошло уже так поработал, поработал. Немножко начало налаживаться уже и в Украине, а тут уже и 10 лет отслужил. Еще 10 отслужить и можно на пенсию идти. То есть, уже перспективы другие появились. То есть, то есть я пришел в 84-ом, получается. В 94-ом – это еще бардак. Грубо говоря, тот же ж 99-й – уже 15 лет. Смысл куда-то уходить.

Н.К.: Ну да, конечно.

Д.М.: Поэтому я уже не пошел по специальности работать, хотя инженер-строитель (смеется).

Н.К.: А скажите, было ли к вам какое-то особое отношение среди… на работе, может быть, в институте как ликвидатору или как-то не имело значения?

Д.М.: Когда я был, как раз у меня получилось это второй курс и у меня были накладки вот по вахтам и, соответственно, сессия. А я не мог полностью, ну не попадал или приезжал, а особо, мягко говоря, плавал в материале, то говорил: извините, я с Чернобыля был я… Почему не сделал? Там курсовую не сделал, и так далее и слабо подготовился? Извините, я только…

Н.К.: Оттуда.

Д.М.: …оттуда вернулся. То есть, на тот момент вот скидки были, то есть именно человеческое отношение…

Н.К.: Шли на встречу.

Д.М.: Да. Шли на встречу. Человеческое отношение преподавателя было.

Н.К.: Хорошо.

Д.М.: Это было.

Н.К.: А как Вы думаете, а в чем причина той аварии, которая произошла? Многие считают, это человеческий фактор, многие обвиняют, я не знаю…

Д.М.: Академика Легасова?

Н.К.: Да.

Д.М.: Ну, я думаю, это всё-таки человеческий фактор. То есть, отсутствие взаимодействия нескольких групп исполнителей. То есть, на тот момент проходил эксперимент по ускоренной остановке реактора. Первого мая хотели остановить его, выбег реактора, а теоретически он должен на несколько дней позже. И на этот эксперимент приезжали и ехали из Харькова группа специалистов, из института ядерной физики. И дело в том, что, когда готовили эксперимент, то, соответственно, некоторым бригадам давали задание что-то там перекрыть, что-то открыть и так далее. Бригады свою работу выполнили, как назначено – сходить туда, сделать то-то. Всё, они пошли сделали. Они ж не знают что там, кто там наверху сидит. Грубо говоря, главный инженер сидит или дежурный инженер и руководит. Надо подготовить то-то, то-то, то-то. Всё, бригады пошли – сделали. Наша, мягко говоря, бригада, харьковская опоздала на два часа с приездом туда. Соответственно, бригада которая сделала, сменилась, а следующая бригада, которая заступила, не получила информации, что там перекрыты вентили. Радиостанции тогда на этом же ж, на предприятиях не было.

Н.К.: Не было.

Д.М.: Это у нас были радиостанции и то, у нас были такие, армейские переносные радиостанции.

Н.К.: Ну, на пожарную то нужно.

Д.М.: Да. А у них же ж не было. Чисто телефонная связь. То есть, эти перекрыли вентили, которые подавали воду на охлаждение реактора, новая бригада пришла, им не сказали, что там вентили перекрыты. Эксперимент начался позже, в ускоренном темпе, она должна гнать два часа. Но по графику нам нужно выйти к такому часу на такой-то оборот – ребята, ускорим процесс. Доускорялись. То есть, грубо говоря, принцип чайника. Чайник закипел – и…

Н.К.: Крышку…

Д.М.: …крышку сорвало.

Н.К.: Понятно.

Д.М.: И всё. То есть, чисто вот человеческий фактор. Отдача, ну скажем так, неправильные действия инженеров в экстремальной ситуации.

Н.К.: Ситуации.

Д.М.: То есть, вместо того, чтобы делать что-то одно, они начали дергать туда-сюда, туда-сюда. И всё.

Н.К.: А как Вы думаете, повлияли ли те события как-то на Украину в целом? На мировоззрение, на отношение вообще к жизни?

Д.М.: Конечно повлияли. Однозначно. Во-первых, у многих же ж здоровье в первые ж годы и в первые месяцы, мягко говоря, ухудшилось. У некоторых совсем ухудшилось. До полного ухудшения. Дальше информация, то есть, в Советском Союзе жить хорошо, хорошо, хорошо, а тут такая бяка. Соответственно, по телевизору расскажут одно…

Н.К.: А люди видят другое.

Д.М.: …люди видят другое совершенно. Плюс народа сколько выселили оттуда. И дальше. Ну, объем информации однозначно увеличился, то есть, конечно, повлияло. Вот для интереса у Никиты Джигурды есть хороший концерт «Перестройка». Это как раз 86-88 год. То есть, если у вас будет возможность, ну на компьютере. Там очень хорошие, злободневные на тот момент тексты.

Н.К.: Скажите, пожалуйста, а для Вас лично стало ли что-то после тех событий, может быть, что-то стало более важным, а что-то второстепенным? Могли бы Вы ли что-то выделить или?

Д.М.: Да нет. Дело в том, что на тот момент мы жили в Советском Союзе, то есть, мы толком не знали о другой жизни ж ничего. То есть, ну отработали там, вот я отработал там, здоровье похуже стало, вернулся сюда. Начал работать здесь, то есть, до отъезда туда и после приезда оттуда ж, в режиме работы, в режиме жизни в Харькове ж ничего не поменялось. То есть я вернулся опять в ту же самую среду. То есть, в институт ходил, учился, то есть…

Н.К.: То есть так же.

Д.М.: Это в 91-м году только ж закончил его. То есть, весь этот период ничем же ж особо, кроме антиалкогольной компании, не запомнился, что мы дни рождения отмечали после смены не в пожарной части, в столовой, а выходили в ближайшую посадку.

Н.К.: Ага.

Д.М.: И всё (смеется).

Н.К.: Понятно.

Д.М.: Больше ж ничего не поменялось. То есть всё что было, так и было.

Н.К.: Так и осталось.

Д.М.: Да.

Н.К.: А скажите, а как Вы относитесь к таким тенденциям, вот сейчас среди молодежи всё более и более становятся популярными поездки на экскурсии в зону Чернобыльскую? Как Вы на это смотрите?

Д.М.: Ну, как и на экскурсию я смотрю достаточно спокойно. То есть, если это их интересует. Тем более же их и не пускают по всей зоне, то есть отлаженные маршруты есть, с определенным по дозовой радиации. Выверенные, то есть, их не пустят же лазить по всему месту. Если им интересно, если есть лишние деньги…

Н.К.: Скорее положительно, да?

Д.М.: Да, вполне. Пусть посмотрят, до чего некоторые умные руководители могут довести цветущий город.

Н.К.: Да. А, как Вы думаете, как лучше было бы увековечить знание об этих событиях? Может какие-то мероприятия или?

Д.М.: Понимаете, просто, что нашему нынешнему правительству это не нужно совершенно.

Н.К.: Ну, может, это даже не на фоне правительства, может быть, это какие-то…

Д.М.: Дело в том, что эти события нужно вводить как в историю Украины. Как катастрофу. То есть, был период, что была катастрофа, и куча людей пострадали и благодаря мужеству других людей эта катастрофа дальше не разошлась. Это как Великая Отечественная война. То есть, мы же почитаем деда, наши фильмы снимают. Тут то же самое. То есть, чтобы народ видел, что кто-то, мягко говоря, устроил по глупости, по незнанию, еще по безалаберности катастрофу. До чего может довести человека человеческая безалаберность. А кто-то потом вынужден был платить жизнями за ликвидацию этого.

Н.К.: То есть, Вы имеете в виду учебная программа в школах детям?

Д.М.: Конечно, конечно.

Н.К.: А что…

Д.М.: Она должна быть. Потому что уроки мужества, которые мы проводим, но мы ж проводим 26-го апреля. Это разовое мероприятие. И это ж не по всем школам: где-то в одной, где-то в другой, третьей. Пусть мы проводим эти уроки мужества в доме учителя. Детей приводят туда группы, сюда приходят, но это ж мелочь. То есть, должны быть не просто какие-то брошюры и отдельные выпуски книг. Она должна быть заложена в школьную программу как всё остальное, как знаковые события, в которых задействованы десятки тысяч людей.

Н.К.: А скажите, а если говорить о будущих поколениях, которые откроют учебник лет через 50, например, сядут они, естественно, уже ничего не помнят и не знают.

Д.М.: Конечно.

Н.К.: Что конкретно Вы бы там, ну я не знаю, посоветовали, что должно быть? Может быть что-то, что обязательно надо помнить или что-то, что нельзя забыть. Что конкретно должны эти дети прочитать? Какую главную мысль, может быть?

Д.М.: Отношение к своей стране. То есть, произошла катастрофа, и люди отдали свои жизни для того, чтобы эта катастрофа не распространилась. То есть, начнем с самого момента аварии. Пожарная часть, которая дежурила на станции, где-то в метрах трехстах находится от четвертого блока. То есть, её фотографии там, там из этого, из гаража станции я фотографировал, из гаража части фотографировал четвертый блок. То есть, там видно, что не так уж далеко. И те люди, которые там дежурили, дежурный караул, они прекрасно знали, куда они лезли. То есть, вот это мужество, что они всё равно тушили, хотя знали, что получат дозу радиации. То есть, ну если человек охраняет какое-то предприятие, скажем, химическое предприятие, то с ним проводят занятия и рассказывают что, как, когда делать в случае чего. То же самое и там. То есть они прекрасно знали, если…

Н.К.: Куда идут и на что идут.

Д.М.: Да. То есть, вот это урок мужества. Потому что дальше – урок бардака, ближайшие месяцы пока там нагоняли, насыпали. Сколько оно пыхало. Тоже урок.

Н.К.: Спасибо.

Д.М.: Пожалуйста.